≡× МЕНЮ

• Ремонт
• Ремонт 
• Дизайн интерьера
• Обо всём
• О сантехнике

Потребность в любви. Три признака невротической любви Невротическая потребность в любви по фромму причины

Невротическая потребность в любви и привязанности часто принимает форму сексуальной страсти или ненасытной потребности в сексуальном удовлетворении. В свете этого факта нам приходится поднять вопрос о том, не вызван ли в целом феномен невротической потребности в любви неудовлетворенностью в сексуальной жизни, не вызвано ли все это стремление к любви, контакту, пониманию, поддержке не столько потребностью в успокоении, сколько неудовлетворенным либидо.

Фрейд был склонен именно так смотреть на этот вопрос. Он видел, что многие люди, страдающие неврозом, навязывают свою привязанность другим людям, цепляясь за них. Он описывал такое отношение как возникающее в результате неудовлетворенного либидо. Эта концепция, однако, основана на определенных предпосылках. В ней заранее предполагается, что все те проявления, которые сами по себе не являются сексуальными, такие, как желание получить совет, одобрение или поддержку, являются формой выражения сексуальных потребностей, ослабленных или "сублимированных". Более того, в ней также заранее предполагается, что нежность является результатом запрещенного или "сублимированного" проявления сексуальных влечений.

Такие предположения не имеют подтверждения

Связи между чувствами любви, привязанности, проявлениями нежности и сексуальностью не являются столь тесными, как мы иногда полагаем. Антропологи и историки утверждают, что индивидуальная любовь - это продукт культурного развития. Бриффолт полагает, что сексуальность имеет более близкое отношение к жестокости, чем к нежности, хотя его утверждения не являются вполне убедительными. Однако из наблюдений, почерпнутых в нашей культуре, мы знаем, что сексуальность может существовать без любви или нежности, а любовь или нежность - без сексуальных чувств.

Например, нет никаких доказательств того, что нежность между матерью и ребенком имеет сексуальную природу. Все, что мы можем заметить, - и это результат открытия, сделанного Фрейдом - так это то, что могут присутствовать сексуальные элементы. Мы можем наблюдать многообразные связи между нежностью и сексуальностью: нежность иногда предшествует сексуальным чувствам; человек способен испытывать сексуальные желания, осознавая при этом лишь наличие нежных чувств; сексуальные желания могут стимулировать нежные чувства или переходить в них.

Хотя такие переходы между нежностью и сексуальностью определенно указывают на тесную связь между ними, тем не менее представляется более правильным быть осторожнее и допускать существование двух различных категорий чувств, которые могут совпадать, переходить друг в друга или заменяться одно другим.

Кроме того, если мы примем предположение Фрейда о том, что неудовлетворенное либидо является побуждающей силой в поиске любви, то едва ли будет понятно, почему мы находим то же самое страстное стремление к любви, со всеми описанными осложнениями - собственническим отношением, требованиями безоговорочной любви, чувством отвержения и т.д., - у лиц, чья сексуальная жизнь с физиологической точки зрения является полностью удовлетворительной.

Однако, поскольку нет сомнения в том, что такие случаи действительно существуют, неизменно приходишь к заключению, что неудовлетворенное либидо не объясняет данное явление, но его причины лежат вне сексуальной сферы. Наконец, если невротическая потребность в любви была бы только сексуальным феноменом, нам было бы затруднительно понять многообразные, связанные с ней проблемы, такие, как собственническое отношение, требование безоговорочной любви, чувство отверженности. Надо признать, что эти различные проблемы были установлены и детально описаны: например, ревность прослеживалась вплоть до соперничества детей в семье или Эдипова комплекса; безоговорочная любовь - до "орального эротизма; собственническое отношение - до анального эротизма и т.д.

Но при этом не было понимания, что в реальности весь спектр отношений и реакций, описанных в предыдущих главах, предстает как целостная структура

Без признания тревоги как движущей силы, стоящей за потребностью в любви, мы не сможем понять всех тех условий, при которых данная потребность возрастает или уменьшается. Посредством искусного метода свободных ассоциаций Фрейда в процессе анализа можно проследить точную связь между тревогой и потребностью в любви, в особенности если обратить внимание на колебания потребности пациента в любви и привязанности.

После периода совместной конструктивной работы пациент может внезапно изменить свое поведение и начать выдвигать требования о продлении времени, отводимого ему аналитиком, или страстно возжелать дружбы аналитика, или начать слепо восхищаться им, или может стать чрезмерно ревнивым, начать проявлять собственнические чувства, свою уязвленность, сетуя, что он является "не более чем пациентом".

Одновременно у него возрастает тревожность, проявляющаяся либо в сновидениях, либо в чувстве преследования, либо в физиологических симптомах, таких, как понос или частые позывы к мочеиспусканию. Пациент не осознает, что испытывает тревожность или что его усилившаяся потребность в аналитике обусловлена лишь его собственной тревожностью.

Если аналитик выявит эту связь и покажет ее пациенту, то вместе они установят, что непосредственно перед внезапной влюбленностью были затронуты проблемы, которые вызвали у пациента тревогу; например, он, может быть, воспринял интерпретацию аналитика как несправедливое обвинение или как унижение. Последовательность реакций представляется следующей: возникает проблема, обсуждение которой вызывает сильную враждебность, направленную против аналитика; пациент начинает ненавидеть аналитика, желать его смерти; он немедленно вытесняет свои враждебные побуждения, у него появляется страх, и в силу потребности в утешении он цепляется за аналитика; когда эти реакции тщательно прорабатываются, враждебность, тревожность и вместе с ними повышенная потребность в любви отступают на задний план.

Повышенная потребность в любви, по-видимому, столь постоянно представляет собой результат тревожности, что ее вполне можно рассматривать как сигнал неблагополучия, указывающий на то, что тревожность близка к выходу наружу и требует успокоения. Описанный процесс вовсе не ограничивается только процессом анализа.

В точности такие же реакции имеют место в личных отношениях

Например, в браке муж может навязчиво льнуть к своей жене, быть ревнивым собственником, идеализировать ее и восхищаться ею, хотя в глубине души ненавидеть и бояться ее. О чрезмерно сильной преданности, маскирующей скрываемую ненависть, оправданно говорить как о "сверхкомпенсации", сознавая при этом, что этот термин дает лишь грубое описание и ничего не говорит о движущих силах этого процесса. Если вследствие всех вышеприведенных причин мы отказываемся признавать сексуальную этиологию потребности в любви, тогда возникает вопрос, случаен ли тот факт, что невротическая потребность в любви иногда идет в паре с сексуальными желаниями, или целиком представляется как сексуальное желание, или же имеются определенные условия, при которых потребность в любви ощущается и выражается половым путем.

В определенной мере сексуальная форма выражения потребности в любви зависит от того, благоприятствуют этому внешние обстоятельства или нет. До некоторой степени она зависит от особенностей культуры, различий в жизненной энергии и сексуальном темпераменте. И, наконец, она зависит от того, является ли сексуальная жизнь человека удовлетворительной, ибо, если она таковой не является, он с большей вероятностью будет реагировать сексуальным образом, нежели удовлетворенные сексуальной жизнью лица. Хотя все эти факторы самоочевидны и оказывают определенное влияние на реакцию индивида, они не объясняют в достаточной степени основополагающие индивидуальные различия.

У данной категории людей, проявляющей невротическую потребность в любви, эти реакции колеблются от одного человека к другому. Так, имеется некоторая категория лиц, чьи контакты с другими немедленно, почти принудительно, принимают сексуальную окраску большей или меньшей интенсивности, в то время как у большинства лиц сексуальная возбудимость или сексуальные действия находятся в границах нормального диапазона чувств и поведения. К первой группе относятся люди, которые непрерывно переходят от одной сексуальной связи к другой. Более близкое знание их реакций показывает, что они чувствуют свою небезопасность, незащищенность и крайнюю неустойчивость, когда находятся вне какой-либо связи или не видят прямой возможности установить ее.

К той же группе, хотя и подчиняясь большему числу внутренних запретов, относятся люди, которые имеют ограниченные связи, но склонны создавать эротическую атмосферу в отношениях с другими людьми независимо от того, чувствуют они к ним особую привязанность или нет. Наконец, сюда можно отнести и третью группу лиц, с еще большими сексуальными запретами, которые, однако, легко возбуждаются сексуально и навязчиво ищут потенциального сексуального партнера в каждом мужчине или женщине. В этой последней подгруппе навязчивая мастурбация может - но не обязательно должна - занимать место сексуальных отношений.

Для этой группы характерны многочисленные вариации в степени достигаемого физического удовлетворения, но общей чертой представителей данной группы, помимо навязчивой природы их сексуальных потребностей, является определенная неразборчивость в выборе партнеров. Они обладают теми же самыми характеристиками, которые мы уже обнаружили при общем рассмотрении лиц с невротической потребностью в любви.

Кроме того, поражает несоответствие между их готовностью иметь сексуальные отношения, реальные или воображаемые, и глубоким нарушением их эмоциональных отношений с другими людьми, - нарушением, которое более значительно, чем в среднем у человека, преследуемого базальной тревожностью. Эти люди не только не могут верить в любовь, но приходят в полное смятение (или, если речь идет о мужчинах, становятся импотентны), если им предлагается любовь.

Они могут осознавать свое защитное отношение или склоняться к обвинению своих партнеров

В последнем случае они убеждены в том, что им никогда не доводилось и не доведется встретить хорошую девушку или добродетельного мужчину. Сексуальные отношения означают для них не только облегчение специфического сексуального напряжения, но также являются единственным путем установления человеческого контакта. Если у человека выработалось убеждение, что для него практически исключена возможность получения любви, то тогда физический контакт может служить заменителем эмоциональных связей. В этом случае сексуальность является основным, если не единственным, мостом, связывающим его с другими людьми, и поэтому приобретает чрезмерное значение.

У некоторых людей недостаток разборчивости проявляется в отношении пола потенциального партнера; они будут активно искать отношений с обоими полами или будут пассивно уступать сексуальным притязаниям безотносительно к тому, исходят ли они от лица противоположного или одного с ними пола. Первый тип нас здесь не интересует, потому что, несмотря на то, что у его представителей сексуальность также поставлена на службу установления человеческого контакта, который труднодостижим иным образом, основополагающим мотивом является не столько потребность в любви, сколько стремление подчинять себе, или, точнее, покорять и подавлять других. Это стремление может быть столь властным, что сексуальные различия стираются.

Как мужчины, так и женщины должны быть подчинены - сексуально или иным путем. Но лиц второй группы, которые склонны уступать сексуальным притязаниям обоих полов, толкает на это неослабевающая потребность в любви, особенно страх потерять очередного партнера из-за своего отказа на предложение сексуального плана или если они осмелятся защищать себя от каких-либо, справедливых или несправедливых, притязаний по отношению к ним. По моему мнению, ошибочно объяснять феномен неразборчивости в связях с представителями обоих полов на основе бисексуальности.

В этих случаях нет указаний на подлинное влечение к лицам своего пола

Кажущиеся гомосексуальные наклонности исчезают, как только место тревожности занимает здоровая уверенность в себе, точно так же исчезает неразборчивость в отношениях с противоположным полом. То, что говорилось о бисексуальных отношениях, может также пролить некоторый свет на проблему гомосексуализма. В действительности имеется много промежуточных стадий между описанным "бисексуальным" и собственно гомосексуальным типом. В истории последнего имеются определенные факторы, ответственные за то, что он не признает человека противоположного пола в качестве сексуального партнера. Конечно, проблема гомосексуализма намного сложнее, чтобы быть понятой с какой-либо одной точки зрения.

Здесь достаточно сказать, что Я еще не встречала гомосексуального человека, у которого не имели бы также место факторы, характерные для "бисексуальной" группы. В последние несколько лет некоторые психоаналитики указывали на возможность усиления сексуальных желаний вследствие того, что сексуальное возбуждение и удовлетворение служат выходом для тревожности и скапливающегося психологического напряжения. Это механическое объяснение может иметь свои основания. Однако Я считаю, что имеют место также психологические процессы, которые ведут от тревожности к возрастанию сексуальных потребностей, и что можно выявить эти процессы. Такое представление базируется как на психоаналитических наблюдениях, так и на исследовании истории жизни таких пациентов в сочетании с изучением их черт характера вне сексуальной сферы. Пациенты этого типа могут с самого начала безумно влюбляться в аналитика, пылко требуя ответной любви.

Или сохранять выраженную отчужденность в ходе анализа, перенося свою потребность в сексуальной близости вовне, на какого-либо человека, напоминающего аналитика. Или, наконец, потребность такого человека устанавливать сексуальный контакт с аналитиком может проявляться исключительно в сновидениях или в сексуальном возбуждении во время сеанса. Пациенты часто крайне удивлены этими явными признаками сексуального желания, потому что не чувствуют ни увлечения, ни каких-либо признаков любви к аналитику, а также какой-либо привязанности к ним со стороны аналитика.

В действительности сексуальная привлекательность, исходящая от аналитика, не играет никакой заметной роли, точно так же как сексуальный темперамент таких пациентов не является более пылким или неконтролируемым, чем у других, а их тревожность - большей или меньшей, чем у других пациентов. Что характеризует их, так это глубокое неверие ни в какую искреннюю любовь. Они глубоко убеждены в том, что аналитик интересуется их проблемами и ими самими лишь вследствие скрытых мотивов, что в глубине души он презирает их и что, вероятно, он принесет им больше вреда, чем пользы. Из-за невротической сверхчувствительности в каждом случае психоанализа имеют место реакции злобы, гнева и подозрительности, но у пациентов с особенно сильными сексуальными потребностями эти реакции формируют постоянное и стойкое отношение. Создается впечатление, что существует невидимая, однако непроницаемая стена между аналитиком и пациентом.

Когда такие пациенты сталкиваются с собственной трудной проблемой, их первое побуждение - сдаться, бросить психоанализ

Их поведение во время анализа представляет точную копию того, что они делали всю жизнь. Разница заключается лишь в том, что до анализа они были в состоянии избегать знания о том, сколь хрупкими и запутанными в действительности были их личные отношения. Легкое вступление в сексуальный контакт способствовало запутанности ситуации и вело их к мысли о хороших человеческих отношениях в целом. Описанные мной отношения столь регулярно встречаются вместе, что каждый раз, когда пациент с самого начала психоанализа начинает обнаруживать сексуальные желания, фантазии или сновидения в отношении аналитика, Я готова найти особенно глубокие нарушения в его личных отношениях.

В соответствии со всеми наблюдениями на этот счет можно утверждать, что пол аналитика более менее безразличен. Успешная работа аналитика с пациентом может иметь одинаковый результат для обоих. Поэтому было бы грубой ошибкой принимать за чистую монету их гомосексуальные желания, выражаемые в сновидениях или иным образом. Большая доля того, что предстает как сексуальность, в реальности имеет очень мало общего с ней, но является выражением желания получить успокоение. Если не принимать этого во внимание, можно переоценить роль сексуальности. Человек, чьи сексуальные потребности возрастают под неосознаваемым влиянием тревожности, наивно склонен приписывать интенсивность своих сексуальных потребностей врожденному темпераменту или свободе от общепринятых табу.

Делая это, он совершает ту же самую ошибку, что и люди, переоценивающие свою потребность в сне, воображая, что их конституция требует десяти или более часов сна, в то время как в действительности их повышенная потребность в сне может быть вызвана различными, не находящими выхода эмоциями. Сон может служить в качестве одного из средств ухода от всех конфликтов. То же самое относится к еде или питью. Еда, питье, сон, сексуальность являются жизненно важными потребностями. Их интенсивность колеблется не только вместе с индивидуальной конституцией, но также зависит от многих других условий: климата, источников удовлетворения, внешней стимуляции, степени тяжести работы, физических условий. Но все эти потребности также могут возрастать в результате действия бессознательных факторов. Связь между сексуальностью и потребностью в любви проливает свет на проблему полового воздержания.

Насколько легко человек может переносить половое воздержание, зависит от культуры и индивидуальных особенностей, а также от различных психологических и физических факторов. Однако нетрудно заметить, что человек, нуждающийся в сексуальности как средстве ослабления тревожности, особенно неспособен терпеть какое-либо воздержание, даже кратковременное. Эти соображения ведут к определенным размышлениям относительно той роли, которую сексуальность играет в нашей культуре. Мы имеем тенденцию с определенной гордостью и удовлетворением смотреть на наше либеральное отношение к сексуальности. Конечно, со времен викторианской эпохи произошли изменения к лучшему.

У нас больше свободы в сексуальных отношениях и больше возможностей получить удовлетворение

Культурная ситуация отражается также в психоаналитических концепциях. Одним из величайших достижений Фрейда является то, что он содействовал приданию сексуальности ее подлинного важного значения. Однако сексуальными считаются многие явления, которые в действительности являются выражением сложных невротических состояний, и главным образом выражением невротической потребности в любви.

Например, сексуальные желания в отношении аналитика обычно интерпретируются как повторение сексуальной фиксации на отце или матери, но нередко вовсе не являются подлинными сексуальными желаниями, а служат выражением некоторого успокаивающего контакта для снижения тревожности. Конечно, пациент часто высказывает ассоциации или сновидения (выражающие, например, желание лежать возле груди матери или возвратиться в материнскую утробу), которые предполагают "перенесение" на фигуры отца или матери. Однако мы не должны забывать, что такое видимое перенесение может быть лишь формой, в которой выражается потребность пациента в любви или заботе.

Даже если желания в отношении аналитика воспринимаются как прямое повторение сходных желаний в отношении отца или матери, это не будет доказательством того, что инфантильная привязанность к родителям сама по себе является подлинно сексуальной привязанностью. Имеется много свидетельств того, что во взрослых неврозах все черты любви и ревности, которые Фрейд описал как черты Эдипова комплекса, могут существовать уже в детстве, но такие случаи встречаются не так часто, как предполагал Фрейд. Как Я уже упоминала, Я считаю, что Эдипов комплекс является не первичным процессом, а результатом нескольких процессов, разных по своей природе. Он может быть, скорее, простой реакцией ребенка, вызванной сексуально окрашенными ласками родителей, или наблюдением им сексуальных сцен, или поведением одного из родителей, который делает ребенка объектом слепой привязанности.

С другой стороны, он может быть результатом намного более сложных процессов. Как Я уже упоминала, в тех семейных ситуациях, которые представляют обильную почву для развития Эдипова комплекса, у ребенка обычно имели место сильный страх и враждебность, и в результате их вытеснения развивается тревожность. Мне представляется вероятным, что в этих случаях Эдипов комплекс возникает вследствие того, что ребенок льнет к одному из родителей ради успокоения.

В действительности полностью развившийся Эдипов комплекс, как он был описан Фрейдом, обнаруживает все эти тенденции: чрезмерные требования безусловной любви, ревность, собственническое отношение, ненависть вследствие отвержения, - которые характерны для невротической потребности в любви. В этих случаях Эдипов комплекс нельзя рассматривать как источник невроза, так как он сам является невротическим образованием.

В нашей книг и видео около 1000 единиц хранения по теме «Любовь, семья, секс и около…» Есть книги по теме этой статьи:

Вуди Аллен «Записки городского невротика»

Андрей Курпатов. «С неврозом по жизни»

Виктор Франкл «Теория и терапия неврозов. Введение в логотерапию и экзистенциальный анализ»

Альфред Щеголев «Ложная женщина. Невроз как внутренний театр личности»

Джеоф Грэхэм «Как стать родителем самому себе. Счастливый невротик»

В.И. Петрушин «Неврозы большого города»

Карен Хорни «Невроз и личностный рост. Борьба за самосуществование»

Карен Хорни «Самоанализ»

Карен Хорни «Невротическая личность нашего времени»

К самой технике не призываю – мне кажется не очень экологична, но содержимое – безусловно полезно. Большая трудность в том, чтобы проработать такую невротическую потребность, заключается в первом шаге – признании таковой. Но если этот шаг сделан, то дальше все прорабатывается стандартно и без проблем.

Еще один комплекс, проявляющийся в психологии жертвы, – это невротическая потребность в любви.
К. Хорни (1997) перечисляет несколько особенностей невротической потребности в любви, отличающей ее от нормальной:

1. Навязчивый характер.
Переживание отсутствия любви для взрослого человека не имеет катастрофического характера.
Он может быть успешен, радоваться, получать удовольствие и даже чувствовать себя счастливым и тогда, когда не чувствует себя любимым.
При невротической потребности человек не может жить без получения свидетельств любви.
Человек настолько зависим от проявления к нему симпатии, что может всерьез расстроиться из-за неприветливого тона в разговоре с малознакомым человеком.

2. Неспособность быть одному, страх одиночества.
Как только человек оказывается в одиночестве, он испытывает достаточно сильную тревожность.
Он старается, чтобы все время кто-нибудь был рядом с ним.
Расставаясь со своим партнером, он не способен ждать, когда на горизонте появится подходящий человек, и останавливает свой выбор на первом попавшемся кандидате, который может совершенно не подходить по своим качествам. Главное, чтобы тот соглашался быть рядом.
Поскольку при таком страхе одиночества любой партнер приобретает сверхценность, жаждущие любви готовы платить за нее чем угодно, вплоть до унижений и отказа от собственных интересов.
Естественно, что в таком случае они не получают удовлетворения от отношений, но и не находят в себе сил их разорвать, не желая вновь оказаться в одиночестве, что для них еще более непереносимо.

3. Манипулятивные способы получения внимания и любви.
Невротическая потребность в любви прибегает к следующим манипулятивным способам ее получения:
● подкуп («Если ты будешь любить меня, я для тебя сделаю все, что ты захочешь»);
● демонстрация беспомощности («Ты не можешь лишить меня своего внимания, ведь я без тебя просто погибну»);
● призыв к справедливости («Я столько делаю для тебя! Ты просто обязан отплатить мне своим вниманием и любовью»; «Я бы на твоем месте проявил больше внимания к человеку, который…»);
● угрозы, шантаж («Если ты настолько невнимателен ко мне, ты не получишь сексуального удовлетворения сегодня»; «Если ты покинешь меня, я убью себя»).

4. Ненасыщаемость.
Невротическую потребность в любви невозможно насытить.
Жаждущий любви никогда не бывает удовлетворен количеством и качеством проявленного внимания.
Поскольку сам он не уверен в собственной ценности, ему нужны постоянные подтверждения своей значимости в глазах близкого человека.
Бесконечные требования внимания приводят к прямо противоположному результату: партнер начинает отдаляться и, стремясь отдохнуть от непомерных требований, все чаще оставляет жаждущего любви в одиночестве или демонстрирует свою холодность.

5. Требования абсолютной любви.
Невротическая потребность в любви оборачивается требованиями абсолютной любви, которые заключаются в следующем:
● «Меня должны любить, несмотря на самое неприятное и вызывающее поведение; а если меня не любят, когда я веду себя вызывающе, значит, любили не меня, а удобную жизнь рядом со мной».
● «Меня должны любить, не требуя ничего взамен; иначе это не любовь, а извлечение выгоды из общения со мной».
● «Если человек меня любит, он должен приносить мне жертвы; если человек ничем не жертвует ради меня, то он не любит меня» (жертвами могут быть деньги, время, убеждения, личные цели, привычки, характер).

6. Постоянная ревность к партнеру.
Невротическая потребность в любви сопровождается постоянной ревностью.
Эта ревность возникает не только при реальной опасности утраты любви, но когда партнер увлеченно занимается другим делом, восхищен другим человеком, уделяет время общению с окружающими.
Как будто все внимание партнера должно принадлежать только одному человеку.
Только он может быть абсолютным владельцем его времени, интересов и симпатий.

7. Болезненное восприятие отказа и возражений.
Испытывая невротическую потребность в любви, такие люди чрезвычайно болезненно относятся к любому возражению или отказу.
Необходимость ждать ответа, желание партнера уделить время самому себе или другим людям отзывается в нем почти невыносимой болью и является для него свидетельством своей незначимости и отвержения. При таких обстоятельствах неизбежно накапливается большое количество обид.
Однако гнев и обиды на партнера сочетаются с невозможностью разорвать отношения.
Поскольку жаждущий любви никогда не удовлетворен количеством и качеством проявленного в его адрес внимания, за которое он платит высокую цену, отказавшись от собственных интересов, подчиняясь и ломая себя, он постоянно чувствует себя обманутым.
Негативные эмоции могут долго скрываться, но затем обязательно проявятся прямым или косвенным путем.

Основным условием для развития ненасытной жажды любви является чрезмерная привязанность ребенка к одному из родителей, от которой он не освобождается и во взрослом возрасте.
Он может ссориться с матерью или отцом, может желать от них избавиться или поступать наперекор их воле. И не потому, что так будет лучше, а потому, что так будет по-другому. Но и в этом он остается зависимым от родителей.
Избавившись, по его мнению, от своей детской зависимости, он продолжает строить свои отношения с партнерами по той же самой схеме.
Люди с подобной историей отношений продолжают оставаться детьми, и поэтому рядом с собой они хотят видеть супруга-родителя.

К формированию данного комплекса могут приводить следующие типы родительского воспитания:

1. Безжалостно-поглощающее отношение родителей (чаще матери) к своему ребенку. Такая мать стремится удержать ребенка около себя. Он не должен быть свободным и независимым. И поэтому она до такой степени окружает его заботой и контролирует каждый его шаг, что у него просто нет никакой возможности стать взрослым.

2. Холодно-вежливые взаимоотношения в семье, когда родители не любят друг друга, но стараются не ссориться и не показывать каких-либо признаков неудовлетворения. В такой атмосфере ребенок чувствует себя неуверенно: он не знает, что чувствуют и думают его родители.
Зато он ощущает холодность, когда ему демонстрируют любовь.
В то время как ребенок чувствует недовольство, напряжение и отчужденность, ему пытаются внушить, что в семье царят мир и покой.
То, что ему говорят, не совпадает с тем, что он видит и переживает, и это влечет за собой развитие сильного беспокойства, которое усиливается еще тем, что за внешним выражением внимания ребенок не чувствует любви и со свойственным детству эгоцентризмом и некритичностью решает, что именно он является причиной холодности, сдерживаемого раздражения и отчуждения.
После этого ему остается только сделать вывод, что он не сумел заслужить желаемой любви.
Развившееся беспокойство можно успокоить только одним способом – получить любовь во что бы то ни стало.
Не зная, как это сделать, он стремится привлечь к себе внимание любой ценой.
Отныне его основная цель – обратить на себя благосклонный взгляд родителей, получить доказательства того, что он им не безразличен.

3. Следующий вариант: ребенок сначала получает достаточно любви и внимания, но потом по каким-либо причинам ситуация изменяется, и ребенку начинают уделять значительно меньше внимания и любви, но зато предъявляют высокие требования.
Такое может случиться, например, когда рождается новый ребенок и все внимание родителей направляется на него.
Старшему же постоянно напоминают, что он теперь уже большой и не должен требовать прежней заботы и теплоты.
Или у родителей могут измениться обстоятельства, вследствие чего они слишком заняты и устают настолько, что на ребенка у них не остается ни сил, ни времени.

При любом варианте развития жаждущие любви – это «недолюбленные» люди, которые вновь и вновь стремятся «исправить» ход событий, вырваться из замкнутого круга недостатка любви.

Мне приходят письма о помощи, вот одно из них.

"Мы с моей девушкой уже полтора года вместе, я думаю этот срок можно назвать длительным, хотя и относительно.

У нас совершенно необыкновенная любовь, я бы назвал классическая. Это не просто привычка, это когда ты волнуешься за человека, переживаешь за него в определенных ситуациях, когда тебе приятно приготовить ему завтрак или просто сделать приятное, когда тебе нравится обнять его и согреть, когда ему холодно, нравится заботиться о нем, когда он болен (и не только). И это взаимно и не надоедает не мне, не ей.

Когда начинаешь тосковать через некоторое время разлуки, когда понимаешь, что жизнь твоя пуста без этого человека, когда ты не можешь называть его иначе, кроме как зайчик, солнышко, рыбка, котик, лапочка и т.д.

И стоит только ей опоздать или задержаться на работе, я не нахожу себе места. Весь мир исчезает, мне становится холодно и одиноко. Я не знаю где она, и что делает.

И когда она приходит, то я об этом ей говорю. Она не понимает меня и беззаботна. Может быть, в это время она не любит меня и забывает про то, что я ее жду?

Помогите мне разобраться, любит ли она меня?"

Психолог.

Его мучает вопрос: любит ли она? А его любовь разве учитывает интересы, целостность и автономию любимой? Он не осознает, в сколь значительной степени его болезненная чувствительность, его скрытая враждебность, его придирчивые требования мешают их отношениям. Он также неспособен здраво судить о том, какое впечатление он производит на свою любимую и ее реакцию на него. И это письмо – олюбви-пристрастии, любви-зависимости , которая может быть столь же сильной и разрушительной, как наркотики и алкоголь.

Когда Вы дышите только им, и Вам кажется, что Вы задохнетесь, если его не будет рядом. Когда отношения с ним становятся смыслом Вашей жизни, а все остальное - скучным и неинтересным. Страх расстаться друг с другом, возможность лишиться общения с любимой воспринимается «смерти подобно». Но таким видит свое горе каждый, кто разрешает себе в трудных обстоятельствах погружаться в Детство. В детстве каждый был маленьким и впадал в такое же глубокое, дикое и буйное отчаяние, когда лишался любимой игрушки.

Беспокойство толкает таких людей на необдуманные поступки и оказывает сильное влияние на общее психическое состояние - снижение настроения, активности, появление раздражительности и утомляемости. Такая тревожность проявляется либо в сновидениях, либо в чувстве преследования. В ряде случаев наблюдаются функциональные физиологические нарушения: изменение артериального давления, появление головных или сердечных болей.

Особо хочу подчеркнуть следующий признак они игнорируют личность другого. Каждый человек имеет право на индивидуальность, имеет свои особенности, недостатки, потребности, желания. И это игнорирование автономности любимой, что описано в письме, является результатом тревожности, которая побуждает невротика цепляться за другого человека.

Невозможность для этих людей вернуть отношения в приемлемое для них русло бывает настолько тяжелым психическим испытанием, что они должны обращаться за помощью к психологам. И это описанное молодым человеком интенсивное чувство страстной влюбленности – еще не свидетельство силы любви. Повышенную потребность в любви вполне можно рассматривать как сигнал неблагополучия, указывающий на то, что тревожность близка к выходу наружу и требует успокоения.

Мы любим в надежде, что наш избранник избавит нас от страхов перед будущим, позаботиться о нас. И эта одержимость, замешанная на страхе, разрастается и начинает определять всю нашу жизнь. А корни этих страхов лежат в детстве – это опыт наших самых близких отношений – отношений с родителями. Часто ребенок чувствует себя одиноким и чужим в семье, где недополучает ласки и внимания. Такой ребенок не умеет ластиться, замкнут, и считает, что его никто не понимает.

Задумчивость как уход в себя, в свой внутренний мир, фантазирование - конечно же, защитный механизм. Это мечты о родительской любви, которой так не хватает ребенку. И если в детстве не хватало внимания и тепла, то, став взрослыми, он старается наверстать, высказывая требования любви. Но вы уже не ребенок и у вас достаточно сил и опыта, чтобы понять, что нормальные отношения – это взаимные отношения.

Должен быть сформирован зрелый образ любви, где сочетается баланс близости и защищенности с самостоятельностью и автономией. Ваш избранник может быть увлечен работой, внутренними проблемами, но его внимание для Вас важнее всего. Ведь ответственность в любви означает свободу выбора принятия решения вашим партнером. И любовь не дает право принимать решения за другого, даже если партнер и уступает в опыте, мудрости. Настоящие чувства не допускают манипулирования партнером во имя достижения пусть кажущихся вам высоких целей.

Невротическая потребность в любви и привязанности часто принимает форму сексуальной страсти или ненасытной потребности быть вместе. И это видимо, связано с ощущением одиночества. Жизнь сужается до одного человека. Например, в браке муж может навязчиво льнуть к своей жене, быть ревнивым собственником, идеализировать ее и восхищаться ею, хотя в глубине души ненавидеть и бояться ее. Привязанность - это не хорошо и не плохо, и, даже не важно, блаженная она или нездоровая. Блаженная привязанность может в итоге оказаться для человека западней, а нездоровая привязанность - стартовой площадкой к новым встречам.

Это разговор – о любви-пристрастии, любви-зависимости, которая может быть столь же сильной и разрушительной, как наркотики и алкоголь. Когда Вы дышите только им, и Вам кажется, что Вы задохнетесь, если его не будет рядом. Когда отношения с ним становятся смыслом Вашей жизни, а все остальное - скучным и неинтересным. Беспокойство толкает таких людей на необдуманные поступки и оказывает сильное влияние на общее психическое состояние - снижение настроения, активности, появление раздражительности и утомляемости. Такая тревожность проявляется либо в сновидениях, либо в чувстве преследования. В ряде случаев наблюдаются функциональные физиологические нарушения: изменение артериального давления, появление головных или сердечных болей.

Невозможность для этих людей вернуть отношения в приемлемое для них русло бывает настолько тяжелым психическим испытанием, что они обращаются за помощью к психологам. И это интенсивное чувство страстной влюбленности – еще не свидетельство силы любви. Повышенную потребность в любви вполне можно рассматривать как сигнал неблагополучия, указывающий на то, что тревожность близка к выходу наружу и требует успокоения.

Мы любим в надежде, что наш избранник избавит нас от страхов перед будущим, позаботиться о нас. И эта одержимость, замешанная на страхе, разрастается и начинает определять всю нашу жизнь. А корни этих страхов лежат в детстве – это опыт наших самых близких отношений – отношений с родителями. Часто ребенок чувствует себя одиноким и чужим в семье, где недополучает ласки и внимания. Такой ребенок не умеет ластиться, замкнут, и считает, что его никто не понимает. Задумчивость как уход в себя, в свой внутренний мир, фантазирование - конечно же, защитный механизм. Этот защитный механизм удовлетворял потребности ребенка в родительской любви через мечты.

Но, как обычно бывает, защитный механизм не позволяет адекватно разрешить проблему ребенка - его потребность в любви. И если в детстве не хватало внимания и тепла, то, став взрослыми, он старается наверстать. Но выбор и в этом возрасте в пользу тех, кто, как и в детстве, его родители также не будет давать полноценного тепла и близости.

Ваш избранник может быть увлечен работой, внутренними проблемами, другой женщиной, в конце концов, но его внимание для Вас важнее всего. Вырваться из этого круга возможно осознав, что Вы уже не ребенок. У Вас достаточно сил и опыта, чтобы понять, что нормальные отношения – это взаимные отношения. И Вы достойны любви и уважения просто потому что, такая как есть. Невротическая потребность в любви и привязанности часто принимает форму сексуальной страсти или ненасытной потребности быть вместе. И это видимо, связано с ощущением покинутости и одиночества. Жизнь сужается до одного человека.

Например, в браке муж может навязчиво льнуть к своей жене, быть ревнивым собственником, идеализировать ее и восхищаться ею, хотя в глубине души ненавидеть и бояться ее. Привязанность - это не хорошо и не плохо, и, даже не важно, блаженная она или нездоровая. Блаженная привязанность может в итоге оказаться для человека западней, а нездоровая привязанность - стартовой площадкой к новым встречам.

Скептик.

Вот жизнь развела людей в разные стороны силой обстоятельств. И тогда тревога захватывает этого человека, и он гипертрофированно стремится получить любовь, понимание и поддержку от того, который остался только в воображении. Иллюзия захватывает его и воссоздает потребность в успокоении. Он досаждает того, с которым был близок, навязывает свое общество. А у того уже другая жизнь, другие привязанности. И это отчуждение от близкого когда-то человека вызывает у него депрессию.

невротическая привязанность к мужчине

Психолог.

Ведь в данном случае человеку хочется очень немногого — добра, понимания, помощи, совета от окружающих его людей. Чтобы они знали, что он стремится доставить им радость и опасается задеть кого-либо. В его сознании присутствуют только такие мысли и чувства. Он не осознает, в сколь значительной степени его болезненная чувствительность, его скрытая враждебность, его придирчивые требования мешают достичь желаемого.

Он также неспособен здраво судить о том, какое впечатление он производит на других или какова их реакция на него. Следовательно, он не в состоянии понять, почему его попытки установить дружеские, брачные, любовные отношения столь часто приносят неудовлетворенность. И тогда он решает, что виноваты другие, что они невнимательны, вероломны, способны на оскорбление. Так он продолжает гнаться за призраком любви. Не ведая этого, невротик оказывается перед дилеммой: он не способен любить, но, тем не менее, ему остро необходима любовь со стороны других.

В своей практике психоаналитической терапии, нередко приходится сталкиваться с подобным типом отношений между людьми. И на обыденном уровне понимания такие отношения часто называют любовью. Но это не любовь, а привязанность и она дает человеку лишь внешнее спокойствие, даже ощущение счастья. Мое же мнение состоит в том, что такого рода отношения вызваны невротической потребностью любви и выражаются в психологической зависимости от объекта любви и наделении этого человека качествами, относящимися к идеальным, надуманным. Но все же в глубине души это воспринимается с недоверием, подозрительностью и страхом.

Различие между любовью и невротической потребностью в любви заключается в том, что ключевым в любви является само чувство привязанности, в то время как у невротика первичное чувство — потребность в обретении уверенности и спокойствия, а иллюзия любви — лишь вторичное. Конечно, имеются всевозможные промежуточные состояния. Но такой человек не верит в искренность чувства в свой адрес, он твердо убежден, что его в действительности никто любить не может. И это является сознательным убеждением, тем более что у него был такой опыт в детстве.

И это убеждение в том, что тебя не любят аналогично неспособности к любви самому. Ведь у человека, который искренно любит других не может быть никаких сомнений в том, что другие могут его любить. И когда он встречается с любовью, это вызывает у него недоверие даже определенную тревогу. Невротичный человек может испытывать чувство ужаса, когда приближается к осознанию того, что ему предлагается подлинная любовь.

Скептик.

Как часто я наблюдал в жизни, что по прошествии лет в супружеской паре уже нет той страсти. Появляется скука, неизбежная в длительных отношениях, взаимные обиды. И как результат стремление к разнообразию, но уже без партнера. Другие же пары удерживает только воспоминание о романтической любви – таком необычном и незабвенном состоянии.

И эти воспоминания порождают очень простую мысль:

«Если я испытывал к этой женщине столь яркое и необычное чувство. Чувство, которое не испытывал ни к одной другой женщине. Значит мы с ней, предназначены друг другу».

И эти воспоминания о прошлой Любви согревают их долгие супружеские будни.

Но Любовь то ушла! И куда она ушла?

Нет сомнения в том, что в нашей культуре перечис­ленные ранее четыре способа защиты собственного "Я" от тревожности могут играть решающую роль в жиз­ни многих людей. Это люди, главным стремлением которых является желание любви или одобрения и ко­торые способны идти на все ради удовлетворения это­го желания; люди, чье поведение характеризуется тен­денцией к подчинению, к покорности и отсутствием каких-либо попыток самоутверждения; люди, домини­рующим стремлением которых является успех, власть или обладание; а также люди, склонные к уединению и независимости. Однако можно поставить вопрос, пра­ва ли я, утверждая, что эти стремления представляют собой защиту от некоторой базальной тревожности. Не являются ли они выражением стремлений, лежащих в пределах нормального диапазона человеческих возмож­ностей? Ошибочным в данной аргументации является постановка такого вопроса в альтернативной форме. В действительности обе эти точки зрения не являются ни противоречащими, ни взаимно исключающими. Желание любви, тенденция к подчинению, стремление к влиянию или успеху и стремление к уходу в различ­ных сочетаниях имеются у всех нас, ни в малейшей мере не указывая на наличие невроза.

Кроме того, та или иная из этих тенденций может быть преобладающим отношением в определенных культурах. Этот факт опять предполагает, что они мо­гут быть нормативными потенциальными возможнос­тями человечества. Отношения любви, материнской заботы и подчинения желаниям других доминируют в культуре арапешей, как это было описано Маргарет Мид; стремление к престижу в довольно грубой форме является признанным образцом среди квакиутлей, как показывала Рут Бенедикт; тенденция к уходу от мира является доминантной чертой в буддийской религии.

Моя концепция заключается не в отрицании нор­мального характера этих стремлений, а в утверждении, что все они могут быть поставлены на службу дости­жения успокоения от некоторой тревожности и, кроме того, что вследствие приобретения этой защитной фун­кции они изменяют свое качество, становясь чем-то абсолютно иным. Лучше всего я могу объяснить это отличие по аналогии. Например, человек влезает на дерево с целью продемонстрировать свое умение с вы­соты обозреть окрестности или же спасаясь от дикого животного. В обоих случаях мы взбираемся на дерево, но мотивы этого разные. В первом случае мы делаем это ради удовольствия, во втором - нами движет страх, и мы вынуждены сделать это ради безопасности. В пер­вом случае мы свободны в выборе - взбираться или нет, во втором - мы вынуждены взбираться по необхо­димости. В первом случае мы можем выбирать дерево, которое наиболее подходит для нашей цели, во втором " - у нас нет выбора - мы готовы взобраться на что угодно, например на флагшток или дом, лишь бы это слу­жило цели защиты.

Различие в побудительных мотивах в результате также ведет к различию в чувстве и поведении. Если нами движет собственно желание удовлетворить ту или иную потребность, наше отношение будет иметь ка­чество непосредственности и изобретательности. Од­нако если нами движет тревожность, наши чувства и действия будут навязчивыми и неразборчивыми. Не­сомненно, они являются промежуточными стадиями. В инстинктивных влечениях, подобных голоду и сексу, которые в огромной степени определяются физиоло­гическими напряжениями, возникающими в результа­те лишений, физическое напряжение может достичь такой степени, что поиску удовлетворения может быть присуща некоторая степень навязчивости и неразбор­чивости, которые иначе характерны для влечений, оп­ределяемых тревожностью.

Более того, имеет место отличие в достигаемом удовлетворении - в общих словах, это различие между удовольствием и успокоением, обретением увереннос­ти. Данное отличие, однако, является менее резким, чем представляется на первый взгляд. Удовлетворение таких инстинктивных влечений, как голод или секс, приносит удовольствие, но если физическое напряже­ние ранее не находило выхода, то конечное удовлетво­рение очень сходно с тем, которое достигается вслед­ствие ослабления тревожности. В обоих случаях имеет место облегчение от невыносимого напряжения. Что касается их интенсивности, то удовольствие и успоко­ение могут быть в равной мере сильными. Сексуаль­ное удовлетворение, хотя оно иного рода, может быть столь же сильным, как и чувства того человека, который внезапно освободился от мучительной тревоги. Вообще говоря, стремление вновь обрести уверенность и спокойствие не только может быть таким же интен­сивным, как инстинктивные влечения, но может вы­звать глубокое удовлетворение.

Стремление к успокоению, как обсуждалось в пред­ыдущей главе, содержит также и побочные источники удовлетворения. Например чувство, что тебя любят или ценят, чувство успеха или влияния способны давать самое глубокое удовлетворение и абсолютно безотно­сительно к цели достижения безопасности. Кроме того, как мы вскоре увидим, различные пути вновь обрести покой и уверенность вполне дают возможность разря­дить внутреннюю враждебность и таким образом спо­собствуют разрядке напряжения иного рода.

Мы уже знаем, что тревожность может быть дви­жущей силой, стоящей за определенными побуждения­ми, и рассмотрели наиболее важные стремления, по­рождаемые таким образом. Теперь я продолжу более детальное обсуждение тех двух видов побуждений, ко­торые играют наибольшую роль в неврозах: жажды любви и привязанности и жажды власти и управления Другими людьми.

Жажда любви и привязанности встречается столь часто в неврозах и столь легко узнается опытным на­блюдателем, что может рассматриваться как один из самых надежных показателей существования тревож­ности и ее примерной силы. Действительно, если чело­век чувствует, что в основе своей он беспомощен в этом Угрожающем и враждебном мире, тогда поиск любви будет представляться наиболее логичным и прямым путем получения любого типа расположения, помощи или понимания.

Если бы состояние психики невротичного человека было таким, каким оно часто ему представляется, ему было бы нетрудно добиться любви. Если попытаться словами выразить то, что он часто лишь смутно ощу­щает, его влечения будут примерно следующими: он хочет очень немногого - добра, понимания, помощи, совета от окружающих его людей. Хочет, чтобы они знали, что он стремится доставить им радость и опаса­ется задеть кого-либо. В его сознании присутствуют только такие мысли и чувства. Он не осознает, в сколь значительной степени его болезненная чувствитель­ность, его скрытая враждебность, его придирчивые требования мешают его собственным отношениям. Он также неспособен здраво судить о том, какое впечат­ление он производит на других или какова их реакция на него. Следовательно, он не в состоянии понять, по­чему его попытки установить дружеские, брачные, любовные, профессиональные отношения столь часто приносят неудовлетворенность. Он склонен заключать, что виноваты другие, что они невнимательны, веролом­ны, способны на оскорбление или что вследствие не­кой неблагоприятной причины у него отсутствует дар быть понятым людьми. Так он продолжает гнаться за призраком любви.

Если читатель вспомнит наше описание того, как тревожность возникает в результате вытеснения враж­дебности и как она в свою очередь опять порождает враждебность, другими словами, как неразрывно пе­реплетены тревожность и враждебность, он сможет осознать самообман в мыслях невротика и причины его неудач. Не зная этого, невротик оказывается перед дилеммой: он не способен любить, но тем не менее ему остро необходима любовь со стороны других. Мы на­талкиваемся здесь на один из тех вопросов, которые кажутся столь простыми и на которые тем не менее трудно ответить: что такое любовь или что мы подра­зумеваем под ней в нашей культуре? Иногда можно слышать импровизированное определение любви как способности давать и получать душевную теплоту. Хотя в этом определении есть доля истины, оно носит слишком общий характер, чтобы помочь нам в прояс­нении тех затруднений, которые мы рассматриваем. Большинство из нас временами проявляют душевную теплоту, но это качество может сочетаться с полней­шей неспособностью к любви. Важно принять во вни­мание то отношение, от которого проистекает привя­занность: является ли она выражением позитивного в своей основе отношения к другим или основывается, например, на страхе потерять другого или на желании подчинить другого человека своему влиянию. Други­ми словами, мы не можем принять в качестве критерия ни одно из внешних проявлений привязанности.

Что такое любовь - сказать очень трудно, но что не является любовью или какие элементы ей чужды - оп­ределить довольно легко. Можно очень глубоко лю­бить человека и в то же время иногда на него сердить­ся, в чем-то ему отказывать или испытывать желание побыть одному. Но есть разница между такими, имею­щими различные пределы реакциями гнева или ухода и отношением невротика, который всегда настороже против других людей, считая, что любой интерес, ко­торый они проявляют к третьим лицам, означает пре­небрежение к нему. Невротик интерпретирует любое требование как предательство, а любую критику - как унижение. Это не любовь. Поэтому не следует думать, что любовь несовместима с деловой критикой тех или иных качеств или отношений, которая подразумевает помощь в их исправлении. Но к любви нельзя относить, как это часто делает невротик, невыносимое требование совершенства, требование, которое несет в себе враждебность: "Горе тебе, если ты не совершенен!"

Мы также считаем несовместимым с нашим поня­тием любви, когда видим использование другого чело­века только в качестве средства достижения некоторой цели, то есть в качестве средства удовлетворения опре­деленных потребностей. Такая ситуация явно имеет место, когда другой человек нужен лишь для сексуаль­ного удовлетворения или для престижа в браке. Дан­ный вопрос очень легко запутать, в особенности если затрагиваемые потребности имеют психологический характер. Человек может обманывать себя, считая, что любит кого-то, а это всего лишь благодарность за вос­хищение им. Тогда второй человек вполне может ока­заться жертвой самообмана первого, например быть отвергнутым им, как только начнет проявлять критич­ность, не выполняя, таким образом, свою функцию восхищения, за которую его любили. Однако при об­суждении глубоких различий между истинной и псев­долюбовью мы должны быть внимательными, чтобы не впасть в другую крайность. Хотя любовь несовмес­тима с использованием любимого человека для неко­торого удовлетворения, это не означает, что она долж­на быть целиком и полностью альтруистической и жер­твенной. Это также не означает, что чувство, которое не требует ничего для себя, заслуживает названия "лю­бовь". Люди, которые высказывают подобные мысли, скорее выдают собственное нежелание проявлять лю­бовь, нежели свое глубокое убеждение. Конечно, есть вещи, которые мы ждем от любимого человека. Напри­мер, мы хотим удовлетворения, дружелюбия, помощи;

мы можем даже хотеть жертвенности, если это необхо­димо. И в целом возможность высказывать такие же­лания или даже бороться за них указывает на душевное здоровье. Различие между любовью и невротичес­кой потребностью в любви заключается в том, что глав­ным в любви является само чувство привязанности, в то время как у невротика первичное чувство - потреб­ность в обретении уверенности и спокойствия, а иллю­зия любви - лишь вторичное. Конечно, имеются все­возможные промежуточные состояния.

Если человек нуждается в любви и привязанности другого ради избавления от тревожности, данный во­прос будет полностью затемнен в его сознании, пото­му что в общем он не осознает, что полон тревожнос­ти, и поэтому отчаянно стремится к любого рода при­вязанности в целях успокоения. Он чувствует лишь, что перед ним тот человек, который ему нравится, или ко­торому он доверяет, или к которому испытывает сле­пую страсть. Но то, что представляется ему спонтан­ной любовью, на деле может быть не чем иным, как реакцией благодарности за некоторую проявленную по отношению к нему доброту, ответным чувством над­ежды или расположения, вызванным некоторым чело­веком или ситуацией. Тот человек, который явно или подспудно возбуждает в нем ожидания такого типа, станет автоматически наделяться важным значением, и:го чувство будет проявлять себя в иллюзии любви. Подобные ожидания могут возбуждаться таким про­стым фактом, как доброе отношение влиятельного или могущественного человека, или их может возбудить человек, который просто производит впечатление бо­лее крепко стоящего на ногах. Такие чувства могут возбуждаться эротическими или сексуальными успеха­ми, хотя и не всегда связанными с любовью. Они мо-qt "питаться" некоторыми существующими узами, вторые имплицитно содержат обещание помощи или эмоциональной поддержки: семья, друзья, врач. Часто такие отношения осуществляются под маской любви, то есть при субъективном убеждении человека в своей преданности, между тем как в действительности дан­ная любовь является лишь цеплянием за других людей для удовлетворения своих собственных потребностей. То, что это не искреннее чувство подлинной любви, обнаруживается в готовности его резкого изменения, которое возникает, когда не оправдываются какие-то ожидания. Один из факторов, существенно важных для нашего понимания любви, - надежность и верность чувства - отсутствует в этих случаях.

Сказанное уже подразумевает последний признак неспособности любить, который я хочу подчеркнуть особо: игнорирование личности другого, его особен­ностей, недостатков, потребностей, желаний, развития. Такое игнорирование отчасти является результатом тревожности, которая побуждает невротика цепляться за другого человека. Тонущий, пытаясь спастись, хва­тается за находящегося рядом, не принимая во внима­ние желание или способность последнего спасти его. Данное игнорирование частично является выражени­ем его базальной враждебности к людям, наиболее час­тое проявление которой - презрение и зависть. Они могут прятаться за отчаянными усилиями быть вни­мательным или даже жертвовать собой, но обычно эти усилия не могут предотвратить возникновения неко­торых необычных реакций. Например, жена может быть субъективно убеждена в своей глубокой предан­ности мужу и в то же время ненавидеть его за то, что он слишком занят своей работой или часто встречает­ся с друзьями. Сверхзаботливая мать может быть убеж­дена в том, что делает все ради счастья своего ребенка, и в то же время полностью игнорировать потребность ребенка в самостоятельном развитии.

Невротик, средством защиты которого является стремление к любви, вряд ли когда-либо осознает свою неспособность любить. Большинство таких людей при­нимают свою потребность в других людях за предрас­положенность к любви либо отдельных людей, либо всего человечества в целом. Имеется настоятельная причина поддерживать и защищать такую иллюзию. Отказ от нее означал бы обнаружение дилеммы, по­рожденной наличием чувства базальной враждебнос­ти по отношению к людям и одновременным желани­ем их любви. Нельзя презирать человека, не доверять ему, желать разрушить его счастье или независимость и в то же самое время жаждать его любви, помощи и поддержки. Для осуществления обеих этих, в действи­тельности несовместимых, целей приходится держать враждебную предрасположенность, жестко вытеснен­ной из сознания. Другими словами, иллюзия любви, хотя она является результатом понятного нам смеше­ния искренней нежности и невротической потребнос­ти, выполняет вполне определенную функцию - сде­лать возможными поиски любви, привязанности и рас­положения.

Имеется еще одна основательная трудность, с ко­торой сталкивается невротик в удовлетворении своей жажды любви. Хотя он может иметь успех, по крайней мере временный, получая любовь, к которой стремил­ся, он не способен в действительности принять ее. Мож­но было бы ожидать, что он примет любую предлагаемую ему любовь с таким же горячим желанием, с ка­ким страдающий от жажды человек припадает к воде. Это действительно имеет место, но лишь временно. Каждый врач знает благоприятное воздействие добро­ты и заботы. Все физические и психологические затруд­нения могут внезапно исчезнуть, даже если не предпринималось ничего иного, кроме тщательного ста­ционарного обследования пациента и ухода за ним. Ситуативный невроз, даже если он имеет тяжелую форму, может полностью исчезнуть, когда человек почувствует, что его любят. Даже при неврозах ха­рактера такое внимание, будь то любовь, интерес или медицинская помощь, может быть достаточным, чтобы ослабить тревожность и вследствие этого улучшить состояние.

Любого рода привязанность или любовь может дать человеку внешнее спокойствие или даже чувство счастья, но в глубине души она либо воспринимается с недоверием, либо возбуждает подозрительность и страх. Он не верит в это чувство, потому что твердо убежден, что никто в действительности не может его любить. И это чувство, что тебя не любят, часто явля­ется сознательным убеждением, которое не может быть поколеблено никаким противоречащим ему реальным опытом. Действительно, оно может восприниматься как нечто само собой разумеющееся столь буквально, что никогда не будет беспокоить человека на сознатель­ном уровне. Но даже когда чувство не выражено, оно является столь же непоколебимым убеждением, как если бы оно всегда было сознательным. Оно может также скрываться за маской безразличия, которая обычно диктуется гордостью, и тогда его довольно трудно об­наружить. Убеждение в том, что тебя не любят, очень родственно неспособности к любви. В действительнос­ти оно является сознательным отражением этой неспо­собности. У человека, который искренне любит дру­гих, не может быть никаких сомнений в том, что дру­гие люди могут любить его.

Если тревожность является глубинной, любая пред­лагаемая любовь встретит недоверие и тут же возникнет мысль, что она предлагается со скрытыми моти­вами. В психоанализе, например, такие пациенты счи­тают, что аналитик хочет помочь им лишь ради удов­летворения собственных амбиций или что он выража­ет свое признание или делает ободряющие замечания лишь в терапевтических целях. Одна из моих паци­енток посчитала прямым оскорблением, когда я предложила ей встретиться во время уик-энда, так как в это время она была в плохом эмоциональном состоянии. Любовь, проявляемая демонстративно, легко воспринимается как насмешка. Если привле­кательная девушка открыто проявляет любовь к не­вротику, последний может воспринимать это как насмешку или даже как умышленную провокацию, так как не верит в то, что данная девушка может дей­ствительно его любить.

Любовь, предлагаемая такому человеку, может не только встретить недоверие, но и вызвать определен­ную тревогу. Как если бы отдаться любви значило быть пойманным в паутину, или как если бы вера в любовь означала забыть об опасности, живя среди канниба­лов. Невротичный человек может испытывать чувство ужаса, когда приближается к осознанию того, что ему предлагается подлинная любовь.

Наконец, проявление любви может вызвать страх зависимости. Эмоциональная зависимость, как мы вскоре увидим, является реальной опасностью для каж­дого, кто не может жить без любви других, и все, смутно ее напоминающее, может возбуждать против нее отчаянную борьбу. Такой человек должен любой ценой избегать всякой разновидности собственного по­зитивного эмоционального отклика, потому что такой отклик немедленно порождает опасность взаимности. Чтобы избежать этого, он должен удерживать себя от

осознания того, что другие являются добрыми или полезными, тем или иным образом ухитряться от­брасывать всякое свидетельство расположения и про­должать упорствовать в том, что другие люди не­дружелюбны, не интересуются им и даже злы. Ситу­ация, порожденная таким образом, сходна с ситуа­цией человека, который голодает, однако не осмеливается съесть ни кусочка из-за страха быть отравленным.

Короче говоря, для человека, снедаемого базальной тревожностью и вследствие этого в качестве средства защиты стремящегося к любви и привязанности, шан­сы получить эту столь страстно желаемую любовь и привязанность крайне неблагоприятны. Сама ситуация, которая порождает эту потребность, препятствует ее удовлетворению.

Потребности в любви и привязанности иногда называют аффилиационными потребностями. Если вы когда-либо чувствовали одиночество и отчуждение, то вы испытывали потребность в аффилиации. Аффилиация (стремление к дружбе, любви, привязанности) - это не только романтическая или родительская любовь. Человеку нужны еще и друзья, которые принимают его таким, какой он есть. У разных людей потребности в аффилиации выражены в разной степени. Некоторым достаточно иметь одного-двух близких друзей. Другие стремятся к поверхностным приятельским отношениям с большим количеством людей. Третьи поддерживают и приятельские отношения с целыми компаниями, и близкую личную дружбу. Обычно круг друзей по мере развития личности человека меняется. Люди стараются сделать приятное окружающим и заслужить их одобрение. Но, как правило, большинство из них «желает дружить» только с определенными людьми. Да и действительно, невозможно заслужить одобрение всех и каждого!

Потребность людей в аффилиации и общественном одобрении используется также в целях преодоления вредных привычек, для чего создаются общества анонимных алкоголиков и группы желающих похудеть.
9

Потребность в аффилиации: стремление к объединению с другими людьми, желание «принадлежать», стать «одним из...», «своим».

Несмотря на то, что еда и питье являются физиологическими потребностями, неудовлетворенная потребность в аффилиации часто приводит к злоупотреблениям в них. Когда вы едите на официальном приеме или просто пьете пиво с друзьями, удовлетворение потребностей в пище и питье не является вашей единственной целью. Анонимные алкоголики и желающие похудеть обычно очень хорошо осознают социальное значение еды и питья. И эти группы становятся теми коллективами, в которых одобряется воздержание от спиртного и умеренность в еде. Чтобы заслужить право быть членом такой группы, человек должен вести трезвую жизнь и следить за своим весом.

Каждому человеку необходимо определенное количество и определенный тип друзей; точно так же и степень интенсивности этой потребности быть принятым окружающими и принадлежать к какой-либо группе у разных людей различна.

Ранее в тексте мною было упомянуто слово мотив . Думаю на нём нужно сделать акцент. Мотив это основополагающий элемент возникновения мотивации, а комплекс мотивов создаёт мотивационную сферу человеческой личности.

Мотив (лат. moveo - двигаю) - это материальный или идеальный предмет, достижение которого выступает смыслом деятельности. Мотив представлен субъекту в виде специфических переживаний, характеризующихся либо положительными эмоциями от ожидания достижения данного предмета, либо отрицательными, связанными с неполнотой настоящего положения. Для осознания мотива требуется внутренняя работа. Впервые термин «мотивация» употребил в своей статье А. Шопенгауэр.

Сегодня этот термин понимается разными учеными по-своему. Например, мотивация по В. К. Вилюнасу это совокупная система процессов, отвечающих за побуждение и деятельность. А К. К. Платонов считает, что мотивация, как

явление психическое есть совокупность мотивов.

Мотив - одно из ключевых понятий психологической теории деятельности, разрабатывавшейся ведущими советскими психологами А. Н. Леонтьевым и С. Л. Рубинштейном. Наиболее простое определение мотива в рамках этой теории: «Мотив - это опредмеченная потребность». Мотив часто путают с потребностью и целью, однако потребность - это, по сути, неосознаваемое желание устранить дискомфорт, а цель - результат сознательного целеполагания. Например: жажда - это потребность, желание утолить жажду - это мотив, а бутылка с водой, к которой человек тянется - это цель.

Суждения

Существует множество взглядов на типологию мотивации, но все они имеют одну природу и лишь местами отличаются по сути. Поэтому я придерживаюсь общепринятой версии. И так, виды мотивации:

Ø Внешняя мотивация (экстринсивная) - мотивация, не связанная с содержанием определенной деятельности, но обусловленная внешними по отношению к субъекту обстоятельствами.

Ø Внутренняя мотивация (интринсивная) - мотивация, связанная не с внешними обстоятельствами, а с самим содержанием деятельности.

Ø Положительная и отрицательная мотивация . Мотивация, основанная на положительных стимулах, называется положительной. Мотивация, основанная на отрицательных стимулах, называется отрицательной.

Пример: конструкция «если я наведу порядок на столе, я получу конфету» или «если я не буду баловаться, то получу конфету» является положительной мотивацией. Конструкция «если я наведу порядок на столе, то меня не накажут» или «если я не буду баловаться, то меня не накажут» является отрицательной мотивацией.

Ø Устойчивая и неустойчивая мотивация . Устойчивой считается мотивация, которая основана на нуждах человека, так как она не требует

дополнительного подкрепления. А неустойчивая мотивация основана на приходящих и уходящих второстепенных желаниях человека.

Различают два основных типа мотивации: «от» и «к», или «метод кнута и пряника». Также различают:

Ø индивидуальные мотивации, направленные на поддержание гомеостаза

Ø избегание боли

Ø стремление к температурному оптимуму

Ø групповые

Ø забота о потомстве

Ø поиск места в групповой иерархии

Ø поддержание присущей данному виду структуры сообщества

Ø познавательные

Ø исследовательское поведение

Ø игровая деятельность

Так же существует негативная мотивация - побуждения, вызванные

осознанием возможных неприятностей, неудобств, наказаний, которые могут последовать в случае невыполнения деятельности. Например, школьника к учебе могут побуждать требования и угрозы родителей, боязнь получить неудовлетворительные оценки. Учеба под влиянием такого мотива приобретает характер защитного действия и является принудительной. В случае действия негативной мотивации человека побуждают к деятельности страх перед возможными неприятностями или наказанием и стремление их избежать. Он рассуждает так: «Если я этого не сделаю, то меня ожидают неприятности». Вот что побуждает к деятельности под влиянием негативной мотивации.

Формы негативных санкций, которые можно применять и которые способны

актуализировать негативную мотивацию, разнообразны:

Ø вербальное (словесное) наказание (осуждение, замечание и т. п.);

Ø материальные санкции (штраф, лишение привилегий, стипендии);

Ø социальная изоляция (пренебрежение, игнорирование, неприятие группой, социальный остракизм);

Ø лишение свободы;

Ø физическое наказание.

Основным недостатком негативных санкций является кратковременность их влияния: они стимулируют к деятельности (или сдерживают от нежелательных поступков) только на период их действия. Негативная мотивация тем сильнее влияет на человека, чем больше его уверенность в неизбежности наказания.

Таким образом, негативная мотивация, в том числе и наказание, - достаточно сильный мотивационный фактор, который способен побуждать человека к деятельности, однако не лишенный многих недостатков и нежелательных последствий.

В современной психологии существует множество теорий мотивации, которые создают некий плюрализм в выборе какой теории придерживаться.

С точки зрения классификации Х. Шольца, представляется целесообразным деление теорий мотивации - в зависимости от предмета анализа - на три главных направления:

§ Теории, в основе которых лежит специфическая картина работника - эти теории исходят из определенного образа работника, его потребностей и мотивов. К ним относятся «XY-теория» Дугласа Макгрегора, теория «Z» Уильяма Оучи (англ.)русск..

§ Процессуальные теории - выходят за рамки отдельного индивида и изучают влияние на мотивацию различных факторов среды. К теориям этого
13

типа относят теорию трудовой мотивации Д. Аткинсона, теорию справедливости С. Адамса, теорию мотивации В. Врума, теорию Портера - Лоулера, теорию 12 факторов Ричи и Мартина.

Интересна, на мой взгляд теории иерархии потребностей А. Маслоу.

В своей работе «Мотивация и личность» (1954) Маслоу предположил, что все потребности человека врожденные, или инстинктивные, и что они организованы в иерархическую систему приоритета или доминирования. Данные работы продолжили и другие ученые.

Потребности в порядке их очередности:

§ Физиологические потребности - состоят из основных, первичных потребностей человека, иногда даже неосознанных. Иногда, в работах современных исследователей, их называют биологическими потребностями.

§ Потребность в безопасности. После удовлетворения физиологических потребностей их место в мотивационной жизни индивидуума занимают потребности другого уровня, которые в самом общем виде можно объединить в категорию безопасности (потребность в безопасности; в стабильности; в зависимости; в защите; в свободе от страха, тревоги и хаоса; потребность в структуре, порядке, законе, ограничениях; другие потребности).

§ Потребность в принадлежности и любви . Человек жаждет теплых, дружеских отношений, ему нужна социальная группа, которая обеспечила бы его такими отношениями, семья, которая приняла бы его как своего.

§ Потребность в признании . Каждый человек (за редкими исключениями, связанными с патологией) постоянно нуждается в признании, в устойчивой и, как правило, высокой оценке собственных достоинств, каждому из нас необходимы и уважение окружающих нас людей, и возможность уважать самого себя. Удовлетворение потребности в оценке,
14

уважении порождает у индивидуума чувство уверенности в себе, чувство
собственной значимости, силы, адекватности, чувство, что он полезен и необходим в этом мире. Потребности этого уровня подразделяются на два класса.

В первый входят желания и стремления, связанные с понятием «достижение». Человеку необходимо ощущение собственного могущества, адекватности, компетентности, ему нужно чувство уверенности, независимости и свободы. Во второй класс потребностей мы включаем потребность в репутации или в престиже (мы определяем эти понятия как уважение окружающих), потребность в завоевании статуса, внимания, признания, славы.

§ Потребность в самоактуализации. Ясно, что музыкант должен заниматься музыкой, художник - писать картины, а поэт - сочинять стихи, если, конечно, они хотят жить в мире с собой. Человек обязан быть тем, кем он может быть. Человек чувствует, что он должен соответствовать собственной природе. Эту потребность можно назвать потребностью в самоактуализации. Очевидно, что у разных людей эта потребность выражается по-разному. Один человек желает стать идеальным родителем, другой стремится достичь спортивных высот, третий пытается творить или изобретать. Похоже, что на этом уровне мотивации очертить пределы индивидуальных различий почти невозможно.

Можно назвать ряд социальных условий, необходимых для удовлетворения базовых потребностей; ненадлежащее исполнение этих условий может самым непосредственным образом воспрепятствовать удовлетворению базовых потребностей. К ним относятся познавательные и эстетические потребности.

§ Потребность в познании и понимании

§ Эстетические потребности. Эстетические потребности тесно переплетены с когнитивными потребностями, и потому их четкая дифференциация
15
невозможна. Такие потребности, как потребность в порядке, в симметрии, в завершенности, в законченности, в системе, в структуре.

Потребности одного типа должны быть удовлетворены полностью прежде, чем другая потребность, более высокого уровня, проявится и станет действующей.

Теория А. Маслоу достаточно четко сочетается с теорией мотивационного комплекса, которая так же предполагает наличие пяти групп потребностей. Однако эти потребности между собой связаны циклическими, а не иерархическими связями по типу 5-элементной схемы в китайской философии. Они требуют первостепенного удовлетворения, а движение потребностей идет снизу вверх (Т) – Альдерфер, в отличие от Маслоу, считает, что движение потребностей идет снизу вверх и сверху вниз; движение вверх по уровням он назвал процессом удовлетворения потребностей, а движение вниз - фрустрацией - процессом поражения в стремлении удовлетворить потребность.

Известно, что для того, чтобы осуществлялась деятельность, необходима достаточная мотивация. Однако, если мотивация слишком сильна, увеличивается уровень активности и напряжения, вследствие чего в деятельности (и в поведении) наступают определенные разлады, т. е. эффективность работы ухудшается. В таком случае высокий уровень мотивации вызывает нежелательные эмоциональные реакции (напряжение, волнение, стресс и т. п.), что приводит к ухудшению деятельности.

Экспериментально установлено, что существует определенный оптимум (оптимальный уровень) мотивации, при котором деятельность выполняется лучше всего (для данного человека, в конкретной ситуации). Последующее увеличение мотивации приведет не к улучшению, а к ухудшению эффективности деятельности. Таким образом, очень высокий уровень мотивации не всегда является наилучшим. Существует определенная граница, за которой дальнейшее увеличение мотивации приводит к ухудшению
16

результатов. Такую зависимость называют законом Йеркса - Додсона. Эти ученые ещё в 1908 году установили, что для того, чтобы научить животных проходить лабиринт, наиболее благоприятной является средняя интенсивность мотивации (она задавалась интенсивностью ударов тока).