Тренинг № 15. Чувство РАЗОЧАРОВАНИЯ. Коллекция неоправданных ожиданий Самое противное чувство – разочарование… Ни обида, ни ревность, ни ненависть…После них хоть что-то остается в душе. А после разочарования – пустота… Автор неизвестен Чувство разочарования

Тренинг № 17. Чувство НЕНАВИСТИ. Технология освобождения! Как влюбленный тоскует по любимой и не может без нее жить, так и ненавидящий тоскует по ненавидимому. Поэтому ненависть, как и любовь, можно считать выражением тоски по идеалу, хотя и трагически извращенной. Вацлав

Тренинг № 18. Чувство БЛАГОДАРНОСТИ. Как усилить ее в два раза?! Все наши сетования по поводу того, чего мы лишены, проистекают от недостатка благодарности за то, что мы имеем. Даниель Дефо Искренне благодарен вам, что изучаете сейчас этот материал. Тренинг «Усилитель

Психологи и нейробиологи, изучающие природу эмоций, предполагают, что многие морально-нравственные установки человечества выросли из чувства отвращения, которое у человека, по сравнению с животными, необычайно развилось и усложнилось. Отвращение является основой многих предрассудков и мешает людям относиться друг к другу по-человечески.

Все мы хорошо знаем, что многие наши моральные оценки и суждения основаны больше на эмоциях, чем на рассудке. Сложнее ответить на вопрос, хорошо ли это, могут ли эмоции служить надежной основой благополучного существования и развития социума. Не только дилетанты, но и некоторые эксперты полагают, что эмоции, интуитивные побуждения и прочие природные позывы — вполне надежные критерии истинности в этических вопросах. Эта точка зрения основана на предположении, или, скорее, на интуитивной убежденности в том, что первая, непосредственная, не затуманенная всяческими умствованиями эмоциональная реакция и есть самая верная, потому что она идет «из глубины души» и несет в себе «глубинную мудрость». Голос сердца, одним словом. На это особенно напирают противники клонирования, стволовых клеток, искусственного осеменения и других технологий, «покушающихся на самое святое» и «вызывающих естественное отторжение».

Тем временем дотошные нейробиологи проникают всё глубже в пресловутые «глубины души», и то, что они там находят, не всегда похоже на мудрость, которую следует почитать превыше рассудка.

Несколько исследовательских коллективов в последние годы активно изучают природу отвращения — одной из базовых человеческих эмоций, которая, как выясняется, сильно влияет на общественную мораль и социальные отношения. Обзорная статья, опубликованная 14 июня в журнале Nature , знакомит читателей с их достижениями.

Нельзя сказать, чтобы отвращение было исключительно человеческим чувством: животным оно тоже свойственно, но в меньшей степени и в гораздо более простых формах. И обезьяна, и кошка, и новорожденный младенец, взяв в рот что-нибудь неприятное на вкус, могут выплюнуть это с характерной гримасой. Но от «невкусно» до «противно» — немалая дистанция. Только человек, вышедший из младенческого возраста, способен отказаться от пищи лишь на том основании, что она не там лежала или не к тому прикасалась. Пол Розин (Paul Rozin) из Пенсильванского университета , один из пионеров в данной области исследований, полагает, что с появлением разума первичная, унаследованная от животных предков эмоция резко расширилась, включив в себя, в частности, идею контакта, перенесения «скверны» путем прикосновения. Так, добровольцы, участвовавшие в экспериментах Розина, наотрез отказывались пить сок, к которому прикоснулся усиком простерилизованный таракан, или есть из безупречно чистого ночного горшка.

Из этой особенности первобытного мышления, очевидно, выросла так называемая контагиозная магия (см. Дж. Фрезер. «Золотая ветвь», глава 3). У животных и новорожденных детей ничего подобного не наблюдается.

Биологический, эволюционный смысл отвращения представляется более-менее понятным: это вполне адаптивное, способствующее выживанию стремление избежать контактов с заразой, не есть негодную и опасную пищу, а также сохранить собственную целостность, удерживая внутри то, что должно быть внутри (например, кровь), и снаружи то, что должно быть снаружи (например, фекалии).

Отвращение у людей отчетливо делится на «первичное» — это практически бессознательная психическая реакция на всякие мерзости — и «вторичное», или моральное, касающееся более абстрактных предметов, таких как идея клонирования. Связь между ними самая тесная. Во всех без исключения человеческих культурах принято распространять слова и понятия, обозначающие объекты первичного отвращения, на людей, нарушающих моральные и общественные нормы — например, на лживых политиков, продажных чиновников и т. п. Люди, заклейменные таким образом, могут даже восприниматься как источник некой мистической «заразы», вроде каких-нибудь тараканов. К примеру, предложение надеть на себя хорошо выстиранный свитер Гитлера не вызывает у большинства людей ни малейшего энтузиазма. По мнению Розина, это означает, что идея «заразности» в человеческом сознании распространяется и на моральные качества личности, иначе чем объяснить неприязнь к ни в чём не повинному свитеру.

Пол Блум, известный читателям «Элементов» как автор статьи о сопротивлении научному знанию , настроен более скептически: по его мнению, настоящее отвращение люди испытывают только к тем абстрактным идеям, которые непосредственно ассоциируются с объектами «первичного» отвращения, а во всех остальных случаях (например, когда говорят об «отвратительных политических технологиях»), это не более чем метафора.

Джонатан Хайдт (Jonathan Haidt) из Вирджинского университета полагает, что нашел доказательство единой физиологической природы «первичного» и морального отвращения: ему удалось экспериментально показать, что обе эмоции приводят к замедлению пульса, а при особенно острой реакции — еще и к чувству «комка в горле». По мнению Хайдта, это показывает, что моральное отвращение — никакая не метафора, а самое настоящее отвращение.

Бразильский нейробиолог Жоржи Молл (Jorge Moll) пришел к сходным выводам, наблюдая за активностью мозга испытуемых при помощи магнитно-резонансной томографии (МРТ). Оказалось, что при «первичном» и моральном отвращении возбуждаются одни и те же области мозга, а именно боковая и средняя лобноглазничная кора (lateral and medial orbitofrontal cortex) — эти области отвечают и за некоторые другие неприятные переживания, такие как сожаление об упущенных возможностях . Однако выявились и различия: моральное отвращение связано с более сильным возбуждением передней части лобноглазничной коры, которая считается более эволюционно молодой и, по-видимому, отвечает за обработку наиболее абстрактных эмоциональных ассоциаций.

Независимо от того, являются ли «первичное» и моральное отвращение одним и тем же или разными чувствами, «первичное» отвращение само по себе может оказывать вполне реальное влияние на наши моральные суждения и оценки и, как следствие, на наше отношение к людям и социальное поведение. Психологи из Принстонского университета при помощи МРТ показали, что возбуждение отделов мозга, отвечающих за страх и отвращение, снижает активность тех отделов, которые отвечают за жалость, сочувствие и вообще за восприятие других людей как людей (в отличие от неодушевленных объектов). Иными словами, вид противного, грязного бомжа автоматически вызывает чувство отвращения, которое не дает нам помыслить об этом человеке как о личности, заставляя воспринимать его как «кучу мусора».

Розин, Хайдт и некоторые их коллеги предполагают, что отвращение может играть существенную — и в основном негативную — роль в жизни человеческих коллективов. Если изначально отвращение выполняло в основном функции гигиенического характера, то в ходе дальнейшей эволюции это чувство, похоже, было «рекрутировано» для выполнения совсем иных, чисто социальных задач. Объект, вызывающий отвращение, должен быть отброшен, изолирован или уничтожен, от него необходимо дистанцироваться. Это делает отвращение идеальным «сырым материалом» для развития механизмов поддержания целостности группы, что могло быть крайне важно для первобытных людей. Предполагают, что небольшие коллективы наших предков жестоко конкурировали друг с другом. Сплоченность группы повышала ее шансы на выживание, а противостояние внешним врагам — наилучший способ добиться максимальной сплоченности (см.: Межгрупповая конкуренция способствует внутригрупповой кооперации , «Элементы», 28.05.2007).

Возможно, еще на заре человеческой истории наши предки научились испытывать отвращение к разного рода чужакам, «не нашим», «не таким, как мы». Марк Хаузер (Marc Hauser), психолог из Гарвардского университета , работающий также и с обезьянами, отмечает, что непростые отношения между группами бывают не только у человека, но и у других социальных животных, которые тоже прекрасно умеют отличать своих от чужих. Но люди почему-то особенно сильно зациклены на своих межгрупповых различиях и придают им, по сравнению с животными, непомерно большое значение. Для подчеркивания межгрупповых различий сплошь и рядом привлекаются морально-нравственные оценки, в том числе основанные на чувстве отвращения (к примеру, русское слово «поганый» исходно значило всего-навсего «иноверец, язычник»). По словам Хайдта, если первичное отвращение помогало выжить индивидууму, то моральное отвращение помогало выжить коллективу, сохранить целостность социума — «и именно здесь отвращение проявляет себя с самой отвратительной стороны».

Нечистоплотные политики во все времена активно использовали отвращение как инструмент сплочения и подчинения коллективов, натравливания одних групп на другие. Нацистская пропаганда называла евреев «крысами» и «тараканами». Те же эпитеты применяли к своим противникам враждующие партии во время недавней резни в Руанде. Если люди начинают испытывать отвращение к чужакам, они уже не могут воспринимать их как людей, чувствовать жалость или сострадание.

По мнению Молла и других экспертов, отвращение и по сей день служит источником предвзятости и агрессии. Нужно десять раз подумать, прежде чем принимать решения на основе подобных эмоций, идущих «из глубины души». История это подтверждает. Были времена, когда омерзительными, нечистыми считались, к примеру, женщины (особенно во время менструации), психически неполноценные люди или межрасовый секс. Сегодня мало кто в цивилизованных странах будет защищать подобные взгляды, и многие действительно — на физическом уровне — перестали испытывать отвращение ко всему перечисленному. Если в прошлом отвращение не было хорошим моральным индикатором, то с чего бы ему стать таковым сегодня? Во многих случаях то, что кажется нам отвратительным, действительно плохо и вредно, но это не значит, что разумные люди должны строить свои отношения на дремучих слепых инстинктах.

В статье рассказывается также о еще не опубликованных результатах, полученных Блумом и его коллегами. Известно, что люди очень сильно различаются по степени выраженности эмоции первичного отвращения: одни чуть в обморок не падают при виде таракана или неспущенной воды в унитазе, а другим хоть бы что. Оказалось, что существует значимая корреляция между этим показателем и политическими убеждениями. Люди, склонные испытывать сильное отвращение к «первичным» стимулам, чаще придерживаются консервативных взглядов и являются убежденными противниками клонирования, генно-модифицированных продуктов, гомосексуализма, мини-юбок, искусственного осеменения и прочих безобразий. Люди с пониженной брезгливостью, напротив, обычно имеют либеральные взгляды и просто не могут понять, отчего всё вышеперечисленное может кому-то казаться отвратительным.

Исследования в данной области только начинаются, так что речь идет лишь о самых первых, предварительных результатах, многие из которых могут в дальнейшем и не подтвердиться. «Тем не менее, — заключает Дэн Джонс — трудно не прийти к выводу, что если мы будем меньше думать брюхом (guts), а больше — головой и сердцем, то сможем раздвинуть границы своей моральной вселенной». Под «сердцем» здесь, надо полагать, подразумеваются те отделы префронтальной коры, которые отвечают за человечное отношение к другим людям, сочувствие и сопереживание.

Вопрос психологу:

Здравствуйте! Не уверена, что написала в тот раздел, надеюсь, ничего страшного?

Мне 19 лет, учусь на любимую профессию, денег хватает, все хорошо, но периодически на меня накатывает абсолютно беспричинное чувство отвращения к какому-либо человеку, или просто так. Мне настолько неприятно, что я чувствую какое-то послевкусие (?) этого чувства еще целый день, оно будто где-то в солнечном сплетении засело, хочется расплакаться или просто лечь и лежать лицом в подушку. Я конечно с этим борюсь, как могу, но не всегда получается.

Я смотрю на кассиршу в супермаркете, очень приятную, милую девушку, и в следующую секунду меня уже трясет, она кажется какой-то... Я не могу это описать, но мне становится противно, страшно, грустно. Я прихожу в университет и вижу своего одногруппника, он как обычно, но сегодня меня от него тошнит, сегодня он кажется мне жалким, мерзким, неживым. На следующий день все в порядке. Иногда я просыпаюсь утром, и это чувство появляется после какого-то сна, но такое, мимолетное, забывается через полчаса, такие сны я не запоминаю, хотя обычно помню все. Иногда такое чувство появляется от каких-то ситуаций, иногда просто так, абстрактно. Как-то пару лет назад я познакомилась с хорошим парнем, мы ходили, держались за ручки и все такое. И как-то мы шли по улице, весна, все очень красивое, он берет меня за руку как обычно и меня прямо пробивает таким омерзением, я сказала ему, что мне срочно надо домой, уехала, и больше никогда ему не писала и не звонила, и каждое воспоминание связанное с ним окрашено этим отвращением. Я бы подумала, что это как-то связано с каким-то травмирующим опытом, и сразу начала вспоминать все самое трагичное в своей жизни - самое, кажется, жуткое что со мной было, это попытка самоубийства сестры. Я долго не могла оправиться от этого, и к ней кстати отвращение чувствую перманентно, но легкое, и я его не показываю, потому что все же люблю её. Но я вспомнила, что чувствовала такие приступы и в детстве, и в 10 лет, и в 8, еще до всех этих событий.

Реальные ситуации, в которых это чувство было бы уместно, происходят со мной крайне редко. Скажу еще, что вероятно с 13 лет у меня была депрессия или какое-то другое расстройство. Каждый день плакала, думала, что родители желают мне зла, расстраивало то, что жизнь кончится, что планеты вращаются в огромной галактике, которую я никогда не узнаю, думала, что все хорошее давно кончилось, просыпалась и сразу в слезы, чистила зубы и плакала. В общем весь период с 13 до 16 был похож на кривую линию, где внизу апатия, слезы в метрополитене, ненависть к себе, своему телу (не ела по пять дней), а наверху истерическое счастье, любовь к себе, чуть ли не мания величия. В такие пики все вокруг было радостным и быстрым, мне казалось я горы сверну, я лучше всех, что я настолько невероятна, что меня просто никто не сможет понять, потому что чтобы меня понять, нужно быть такой же невероятной как я, а таких людей больше нет, ну и т.д. Потом в 16 я как-то смогла это побороть, и мое состояние стало спокойным, никаких скачков настроения, я здраво оцениваю свои силы, свое тело, свои отношения с семьей и окружающими. Только вот это вот омерзение. Оно похоже на першение в горле, на мертвого ребенка, на страшные огромные глаза, я не знаю как всё это описать, накатывает примерно раз в 3 дня. Питаюсь нормально, свежим воздухом дышу часто, ну, если это вдруг важно. Спасибо за ответ.

На вопрос отвечает психолог Кондаурова Ксения Вадимовна.

Здравствуйте, уважаемая Анна. Мне не полагается ставить "диагнозы" по интернету, но судя по тому, что Вы пишите о периоде своей жизни с 13 до 16 лет (необъяснимые перепады настроения, сначала депрессия, потом истерическое счастье, причем депрессия очень яркая именно с утра), у Вас есть симптомы циклотимии. Это абсолютно не страшно, почитайте об этом в интернете. В таком случае чувство отвращения является немного видоизмененной депрессией, которая нашла свой предмет. Как это могло сработать? Вы испытывали депрессию и тревогу, причем когда явного повода для этого не было. Это вызывало еще большую тревогу. Поэтому ваша психика нашла предмет для вымещения всех негативных чувств - других людей. Это как тревожные дети, которые смотрят фильмы ужасов, чтобы выместить с их помощью свои страхи. А поскольку испытывать депрессию к малознакомому человеку - это как-то странно, она видоизменилась в отвращение. Но отголоски депрессии долетают до Вас все равно. Это мои фантазии, реальный механизм может отличаться.

Но, поскольку я все же не психиатр, да и в живую с Вами я не общалась, я могу ошибаться. Давайте разберем и другой вариант.

Итак, возможно, я ошибаюсь и Ваше состояние вызвано не биологическими причинами. В таком случае, причины в стиле Вашей жизни, способах реагирования, Вашем отношении к себе и окружающим. Т.е. в Вашей психике.

И здесь, я думаю, тоже срабатывает тот же механизм опредмечивания. Возможно, Вы чувствуете неудовлетворенность или тоску, которая вымещается именно таким способом. В таком случае Вам нужно разбираться, что именно вас не устраивает в вашей жизни, кому или чему действительно предназначены эти негативные чувства. Подсказка: иногда чувство отвращения накатывает, когда происходит какое-то насилие. Не важно, физическое, психологическое, над человеком ли его свершают или он сам его над собой совершает.

Мы не знаем наверняка, каким образом, и в какой момент возникали в процессе эво­люции различные эмоции. Однако с большой долей вероятности мы можем пола­гать, что эмоция отвращения была в их ряду одной из первых. Уже простейшие орга­низмы должны были обладать биологическими системами, обеспечивавшими моти­вацию для реакции приближения-отстранения, поскольку эта реакция играет фундаментальную роль в выживании организма. Современный человек, вступая в сложные и многообразные взаимодействия с окружающей средой, как физической, так и социальной, демонстрирует огромное разнообразие реакций приближения-отстранения. Он обладает множеством мотивационных механизмов, побуждающих его к приятию другого человека, объекта, события, и таким же, если не большим, разнообразием механизмов, заставляющих его избегать те или иные стимулы. На ранних этапах эволюции эта реакция прибли­жжения-отстранения была гораздо проще, а обеспечивавшая ее мотивация - зна­чительно однообразнее. Приближение и принятие проявлялись главным образом в рамках пищевого и сексуального поведения, а отстранение и отвержение служили для избегания боли и неприятных на вкус и потенциально опасных веществ. Именно из этих примитивных систем, мотивировавших отказ от невкусных и потенциально опасных веществ, и возникла, вероятно, эмоция отвращения.

7.1. Отвращение.

Изучение эмоции отвращения и ее мимического выражения дает нам много цен­ной информации о человеческих эмоциях вообще. Эмоции - одна из фундаменталь­ных характеристик человека. Лишенный эмоциональных переживаний, человек не мог бы называться человеком. Происхождение эмоции отвращения - невозможно проследить и уверенно обосновать эволюционное происхождение всех фундаментальных эмоций. Одним из немногих исключений является эмоция отвращения, представляющая собой дифференцированный аспект примитивного механизма избегания. Она уходит своими корнями в те древние отделы мозга, кото­рые обеспечивают вкусовые ощущения и пищевое поведение. Характерную и совер­шенно отчетливую гримасу отвращения можно увидеть у новорожденного младен­ца, если положить ему на язык какое-нибудь горькое вещество; реакцию отвраще­ния демонстрируют даже те младенцы, которые страдают дисфункцией полушарий (наиболее поздних образований в головном мозге). Очевидно, что такое выражение отвращения не содержит психического компонента, ибо оно не основывается на ког­нитивной оценке раздражителя. Таким образом, гримаса отвращения, наблюдаемая у младенцев, является функцией лишь нейрохимических процессов, не зависящих от научения и памяти. Несмотря на то что выражение отвращения у младенцев с дисфункцией мозго­вых полушарий опосредуется стволом мозга, у нас есть все основания предполагать, что даже такие гримасы сопровождаются гедонистическим состоянием или ощуще­нием, неким субъективным переживанием, соответствующим мимическому выра­жению эмоции. Штейнер (Steiner, 1979), активно изучавший нейрохимические ос­новы эмоции отвращения, пришел к выводу, что выражение отвращения сопровож­дается специфическим переживанием и что именно это переживание мотивирует экспрессивное поведение индивида, предполагающее отказ от неприятного на вкус вещества. Вышеназванные экспериментальные данные и их обоснование согласуются с нашим предположением о внутренней, врожденной взаимосвязи между мимиче­ской реакцией и переживанием. Если это предположение, верно, то мы можем ут­верждать, что всякое мимическое выражение на лице младенца предполагает спе­цифическое переживание. Именно переживание предопределяет организующую и мотивационную роль эмоций. Эмоция отвращения, эволюционное происхождение которой обосновано нами с достаточной долей определенности и которая уходит своими корнями в самые древ­ние отделы мозга, может служить моделью, дающей нам возможность понять дру­гие фундаментальные эмоции. Ниже приводятся некоторые выводы, к которым пришли в результате изучения эмоции отвращения и ее мимического выражения.

· Эмоциональная экспрессия - это один из базовых аспектов человеческой природы.

· Существует естественная и врожденная взаимосвязь между мимическим вы­ражением и переживанием. Любое мимическое выражение, по крайней мере, в младенчестве, сопровождается соответствующим переживанием.

· Переживание, естественно возникшее вместе с мимическим выражением, имеет мотивационное значение.

· Действие социокультурных норм приводит к разрыву врожденной взаимосвя­зи между выражением эмоции и ее переживанием.

· В процессе социализации и приобретения опыта мы научаемся скрывать свои эмоции. Печаль мы прячем под улыбкой, страх - под гневно насупленными бровями.

· Эмоции могут активироваться в результате базовых нейрохимических процессов, независимо от нашего опыта, социальных навыков или воспоминаний.

· По мере социализации когнитивные процессы (анализ и оценка стимула), навыки и воспоминания играют все большую роль в эмоциональной жизни человека. Так, например, мы научаемся испытывать отвращение к очень широкому кругу стимулов.

· В младенческом возрасте эмоции могут активироваться как спонтанно, так и
в результате нейрохимических и сенсорных процессов, но эти эмоции почти
или вовсе не имеют отношения к психическим процессам мышления, памяти
и антиципации. Однако все эмоции, в конце концов, вступают во взаимосвязь с
огромным количеством символов, каковыми являются понятия, образы, мыс­
ли, ценности, цели.

7.1.1. Развитие эмоции отвращения.

В раннем младенчестве реакция отвращения может быть активирована только химическим раздражителем - горькой или испорченной пищей. Однако по мере взросления и социализации человек научается испытывать отвращение к самым разнообразным объектам окружающего мира и даже к самому себе. Понятие «от­вратительно» используется нами в самых разных ситуациях и по отношению к са­мым разным вещам. С его помощью мы можем охарактеризовать запах испорченной пищи, характер и поступки человека или неприятное событие. Оно может означать, что чье-то поведение и манеры резко отличаются от общепринятых (например, ког­да от человека дурно пахнет или он чавкает за столом). Точно так же понятие «вкус» употребляется нами не только по отношению к пище, но и при описании поступков и поведения человека. Например, мы можем сказать, что человек «проявил хороший вкус», отдав предпочтение некой картине, и это будет означать, что он хорошо разбирается в живописи. Сам факт неоднознач­ности этого понятия свидетельствует о том, что эмоция отвращения, возникающая в результате нейрохимических процессов, имеет психологическое значение. Испор­ченная пища вызывает отвращение при любых обстоятельствах, но не менее силь­ное отвращение может вызвать у нас и самая вкусная пища, если она приготовлена или подана не так, как мы привыкли. Малейшее нарушение привычного способа совершения того или иного действия может привести к тому, что действие, обычно воспринимаемое как нормальное и естественное, начинает вызывать отвращение. Так, например, каждый из нас посто­янно сглатывает слюну. Однако, что вы почувствуете, если вам вдруг предложат сплевывать слюну в стакан, с тем чтобы потом проглотить ее разом? Конечно же, отвращение. Итак, изучение эмоции отвращения позволяет нам прояснить некоторые осно­вополагающие характеристики и закономерности всех фундаментальных эмоций. Мимическое выражение отвращения обслуживается самым древним отделом моз­га - стволом мозга. Эмоция отвращения играет чрезвычайно важную адаптивную роль в жизни человека, создавая мотивацию к отвержению физически и психологи­чески вредных объектов.

7.1.2. Причины отвращения.

Розин и Фаллон (Rozin, Fа11оn, 1987) разработали теорию отвращения, в кото­рой эмоция отвращения жестко связывается с пищевым поведением. Отвращение рассматривается ими как физиологическая реакция отвержения вредоносных объек­тов. В качестве таких объектов они рассматривают только продукты животного про­исхождения. Розин и Фаллон выделяют четыре возможные причины пищевого отвержения: 1) невкусная пища (та, которая не нравится индивиду); 2) опасная пища (ядовитая); 3) несъедобные предметы в качестве пищи (например, дерево или песок); 4) пища, вызывающая отвращение (загрязненная или зараженная пища). Отвращение рас­сматривается ими как реакция отторжения, основанная на когнитивной оценке объекта, в особенности на представлении о его зараженности. Авторы имеют в виду психологическое заражение и в качестве иллюстрации приводят следующий пример. В одной больнице медсестры воровали соки, предназначенные для больных детей, но когда соки стали разливать в бутылки для сбора мочи, воровство прекратилось. Бутыл­ки были новыми, и медсестры знали о том, что опасности физического заражения нет. Их отказ был обусловлен только представлениемо возможном контакте с мочой. Можно отвергать те или иные пищевые объекты на основании их неприятного вкуса, но, для того чтобы индивид испытал отвращение к объекту, он должен знать или предполагать, что объект заражен. Розин и Фаллон считают, что развитие эмо­ции отвращения тесно связано с когнитивным развитием человека и зависит от его способности понимать, как происходит заражение пищи и каким образом заражен­ная пища влияет на организм. Таким образом, эмоция отвращения, по мнению авто­ров, возникает у человека не раньше семилетнего возраста. Лишь по достижении семи лет ребенок в процессе обусловливания и научения начинает испытывать от­вращение к объектам, которые раньше были нейтральными для него. Любая вполне съедобная пища теперь может вызвать у него отвращение, если он знает, что она соприкасалась с зараженным объектом. «Зараженность» - это не только и не столько физическая характеристика объекта; психологическая зараженность может вызвать не менее сильное отвращение. Апельсиновый сок, разливаемый по стака­нам из ночного горшка, вызовет отвращение у большинства людей, даже если этот горшок будет новым и абсолютно стерильным. Маленькие дети, по мнению авторов, не могут испытывать отвращения к пище; они отказываются брать в рот только не­вкусные, несъедобные или ядовитые продукты и вещества. Розин и Фаллон представили очень узкое определение эмоции отвращения. Из этого определения следует, что мимическая реакция отвращения, наблюдаемая у детей младше семи лет, не сопровождается соответствующим эмоциональным пере­живанием. Однако, по нашим наблюдениям, маленькие дети, выражая отвращение, демонстрируют поведение, явно мотивированное переживанием отвращения. Представление Розина и Фаллона об эмоции отвращения как исключительно пищевой реакции оспаривается психоаналитиками. Последние сообщают многочис­ленные случаи из своей практики, свидетельствующие о том, что человек может испытывать отвращение к определенным формам сексуальной активности (напри­мер, орально-генитальному или генитально-анальному сексу) (David,Fаhу, 1987). Дэвид и Фэйхи полагают, что эротические импульсы динамически связаны с эмоци­ей отвращения, и подтверждают свой тезис случаями из клинической практики (на­пример, некий мужчина сексуально возбуждался, когда партнерша мочилась ему в рот; некая женщина получала сексуальное наслаждение, когда мужчина мочился на нее). Кроме того, Дэвид и Фэйхи считают, что сексуальное отвращение может выпол­нять адаптивные функции. Например, отвращение к определенным формам сексу­альных отношений может сыграть роль в установлении приемлемых норм полового акта, а отвращение к потенциально опасным, вредным для здоровья формам сексу­альной близости выполняет защитную функцию. Большинство теоретиков согласны в том, что исходной причиной отвращения является «дурной вкус» объекта. Постепенно, по мере научения и накопления опы­та человек научается испытывать отвращение при одном только взгляде на объект, который может быть неприятным на вкус, имеет дурной запах или неприятный вид. Мы можем испытывать отвращение к протухшему мясу и к невоспитанному ребен­ку, к дурно пахнущей пище и к зловонию на улице. Определенные формы полового акта или сама мысль о них также может вызвать у нас отвращение. С точки зрения психологического благополучия индивида, наиболее серьезного внимания заслуживает, наверное, тот факт, что источником отвращения может стать собственное «Я» человека. Некоторые физические аспекты этого «Я», не доставля­ющие человеку особого беспокойства в детстве, в подростковом возрасте могут вы­зывать у него отвращение. Так, например, полнота, часто рассматриваемая в дет­стве как признак хорошего аппетита и крепкого здоровья, в подростковом возрасте нередко становится той частью физической Я-концепции, которая вызывает наи­большее отвращение. В комбинации с печалью и другими эмоциями отвращение может играть немало­важную роль в пищевых расстройствах, которыми страдают очень многие люди. Ге­нерализованное отвращение к пище может привести к полному отказу от пищи, к анорексии. Нарушения пищевого поведения у подростков зачастую характеризуют­ся двоякой симптоматикой - попеременным обжорством и голоданием. Обжорство обусловлено целым комплексом причин, некоторые из них, вероятно, связаны с био­логическими факторами, но большая часть обусловлена неудовлетворенностью раз­личного рода эмоциональных потребностей. Голодание же в определенных случаях может быть обусловлено исключительно эмоцией отвращения. После периода об­жорства многие молодые люди стремятся «очиститься», вызывая у себя рвоту. Об­жорство и субъективно связанная с ним полнота, как реальная, так и воображае­мая, восприятие себя как «жирной и безобразной», вызывают у многих девушек от­вращение. Психологически обусловленное отвращение может в буквальном смысле вызывать у человека рвоту.

7.1.3. Мимическое выражение отвращения.

Мимическое выражение отвращения безошибоч­но распознается даже на лице младенца. Помимо нахмуренных бровей и сморщен­ного носа мы наблюдаем приподнятую верхнюю губу и опущенную нижнюю, в ре­зультате чего рот приобретает угловатую форму. Язык слегка высунут, как будто выталкивая попавшее в рот неприятное вещество. С возрастом человек научается контролировать свои мимические реакции, в том числе и реакцию отвращения. Мы не только учимся скрывать свое отвращение или прятать его за выражением других эмоций, но и обретаем навык «изображать» от­вращение, когда на самом деле не испытываем его. Кроме того, мы можем с помо­щью одного-единственного мимического движения дать кому-то понять, что нечто в его поведении вызывает у нас отвращение. Дети, испытывая отвращение, высовыва­ют язык и говорят «фу», тогда как взрослые могут выразить свое отвращение одним лишь движением верхней губы или едва заметным наморщиванием носа. Эти дви­жения порой настолько неуловимы, что могут остаться незамеченными окружаю­щими, если те не слишком наблюдательны. Как и любая экспрессивная мимика, эти движения могут быть непроизвольными, и человек, совершающий их, может не осо­знавать того, что выражает отвращение.

7.1.4. Переживание отвращения.

Эмоция определяется мною как феномен, включающий в себя нейрофизиологи­ческие процессы, экспрессивное поведение и специфическое переживание. Экспе­риментальные данные, по крайней мере, те, которые касаются двух последних ком­понентов, свидетельствуют о том, что отвращение можно рассматривать как эмо­цию. Существует проблема разграничения эмоции отвращения от эмоции гнева, с одной стороны, и от эмоции презрения - с другой, поскольку человек часто пере­живает эти три эмоции одновременно, в одной и той же ситуации. Описанное нами мимическое выражение отвращения уникально, его специфические характеристи­ки позволяют отделить его как от выражения гнева, так и от выражения презрения. Изучение отвращения показывает, что оно тоже вполне отлично от двух других эмоций, составляющих триаду враждебности. В гневе человек чувствует, что у него «вскипает» кровь, что он может взорваться, если не выплеснет свою злость или не устранит причину фрустрации, в то время как, испытывая отвращение к чему-либо, человек, прежде всего, стремится устранить объект отвращения или отстраниться от него. В тех случаях, когда отвращение вызвано неприятным запахом или вкусом, вы можете почувствовать тошноту, словно ваш желудок говорит «фу». Но даже психо­логическое отвращение - отвращение, вызванное исключительно когнитивными причинами и не сопровождающееся физической тошнотой, - тем не менее побуж­дает вас к отстранению от неприятного объекта. Сказанное не означает, что только запах и вкус могут вызывать физическое отвращение и тошноту, - зрительные и слуховые раздражители также могут вызвать неприятные ощущения в желудке, по­скольку в процессе обусловливания и научения у нас возникает ассоциативная связь между определенными образами и звуками, с одной стороны, и дурными запахами и вкусом - с другой. Чувство отвращения сродни ощущению тошноты и скверного вкуса во рту, оно побуждает нас к устранению объекта отвращения или отстранению от него. При интенсивном чувстве отвращения человек может действительно почувствовать тош­ноту. Эмоциональные профили для ситуаций гнева и отвращения при всем их сходстве имеют некоторые существенные различия. В ситуации гнева показатель эмоции интереса значительно выше, а показатель эмо­ции печали несколько ниже, чем в ситуации отвращения. Можно предположить, что объект гнева захватывает внимание человека сильнее, чем объект отвращения; по­следний, напротив, скорее способствует переключению внимания.

7.1.5. Биологическая и социальная функции отвращения.

Исходная и наиболее очевидная биологическая функция отвращения состоит в том, что оно мотивирует отвержение неприятных на вкус или потенциально опас­ных веществ. Но отвращение может также играть мотивирующую роль в установле­нии взаимосвязей между чрезвычайно широким кругом раздражителей, с одной сто­роны, и реакцией избегания-отвержения - с другой. Вкусовые ощущения вызы­ваются только воздействием химических раздражителей, но эмоция отвращения может побуждать индивида к избеганию или отвержению даже тех объектов, кото­рые не воздействуют на его вкусовые или обонятельные рецепторы. Отвращение заставляет нас избегать потенциально неприятных объектов или «скверных ситуа­ций» без их непосредственного воздействия на наши органы чувств. С помощью мимического выражения отвращения или отдельных мимических движений чело­век сигнализирует другому человеку о том, что тот должен изменить свою внеш­ность, манеры или поведение, а в противном случае рискует быть отвергнутым. Когда что-то вызывает у нас отвращение, мы стремимся устранить этот раздра­житель или изменить его таким образом, чтобы он перестал быть отвратительным. Наверное, именно отвращение побуждало животных в процессе эволюции поддер­живать санитарное состояние среды и предотвращало употребление испорченной пищи и зараженной воды. Хотя отвращение и не самый совершенный детектор зара­женности, оно зачастую сигнализирует нам об опасности объекта. Эмоция отвра­щения, вероятно, играет роль и в поддержании гигиены тела. Люди, как правило, испытывают отвращение к грязной одежде и запахугрязного тела, как своего, так и чужого. Загрязнение окружающей среды может иметь гибельные последствия для группы, а несоблюдение правил личной гигиены, предписываемых социумом, может привести к отвержению и изоляции индивида. Как мы уже отмечали, отвращение играет определенную роль и в установлении стандартов сексуального поведения. Подобно гневу, отвращение может быть направлено не только вовне, - чело­век может испытывать отвращение к самому себе, что приводит к снижению само­оценки и к самонеприятию. Результаты сравнительного исследования, проведенно­го на здоровых людях и депрессивных пациентах показывают, что гнев и отвращение, переживаемые человеком по отношению к самому себе, являют­ся весьма характерными симптомами депрессии.

7.1.6. Взаимодействие гнева и отвращения.

Сама по себе эмоция отвращения не может рассматриваться в качестве причи­ны агрессивного поведения. Реакция отвержения или избегания, наблюдающаяся при эмоции отвращения, как правило, адекватна стимулу. Однако в комбинации с гневом отвращение может приводить к вредным и опасным последствиям. В этом случае у человека вместо стремления избежать контакта с неприятным объектом или отвергнуть его может возникнуть желание «расправиться» с ним, напасть на него и уничтожить.

7.1.7. Отвращение и психологические нарушения.

Мы уже отмечали, что эмоция отвращения может играть некоторую роль в на­рушениях пищевого поведения. Неумеренность в еде может привести к таким рас­стройствам, как булимия и анорексия, которые серьезно сказываются на физиче­ском и психическом здоровье человека. Отвращение в комбинации с гневом может стать основой для развития такой личностной черты, как повышенная агрессив­ность, и привести к патологически враждебным формам поведения. Нарушения пищевого поведения и сопровождающие их приступы депрессии ча­сто характеризуются чувством отвращения (а также презрения) к самому себе. Ниже приведена схема, которая дает ясное представление о последовательности эмоций и действий, характерных для рас­стройств пищевого поведения. Люди, страдающие нарушениями пищевого поведения, как правило, даже не заду­мываются о том, что их дезадаптивное поведение может быть вызвано тем, что они испытывают отвращение и презрение к себе, но эти эмоции порой действительно могут стать важным фактором психического расстройства.

7.2. Презрение.

Презрение достаточно отчетливо выражает себя мимически. Презрительная мимика, вызванная соответствующим переживанием, выполняет коммуникативную функцию. Однако довольно сложно определить, в чем заключается конструктивное или адаптивное значение презрения. Поведение, которым сопровождается эмоция презрения, обычно не вызывает у нас восхищения. Более того, мы зачастую называ­ем такое поведение и чувства, вызвавшие его, «недостойными».

7.2.1. Причины презрения.

Победа, одержанная над соперником, может вызвать у победителя презрение. При широкой интерпретации понятия «победа», когда мы включаем в него и физи­ческие, и вербальные, и воображаемые преимущества, и столь же широкой трактов­ке понятий «соперничество» и «соперник» можно заявить, что победа над соперни­ком является основным и главным источником эмоции презрения. Человек может испытывать презрение к самому себе; в данном случае одна часть «Я» (сознание или супер-эго) чувствует свое превосходство над другой частью «Я» (например, над фи­зическим «образом Я»). Само понятие «победа» предполагает наличие победителя и проигравшего. Вся­кий раз, когда человек одерживает победу, реальную или мнимую, у него, как прави­ло, возникает чувство собственной значимости, собственного могущества, пусть даже кратковременное и ограниченное рамками конкретной ситуации, и это чув­ство может привести к тому, что победитель начинает относиться с презрением к проигравшему сопернику. Презрение возникает не только в межличностном обще­нии, не только в отношениях между двумя людьми, но и между соревнующимися командами и их болельщиками. Презрение может быть отличительной характерис­тикой отдельной семьи, жителей определенного района или города, социально-эко­номического класса, этнической группы или целой расы.

7.2.2. Выражение презрения.

Кросс-культуральные исследования экспрессивной мимики показывают, что эмоция презрения выражает себя иначе, чем эмоции отвращения и гнева. Презри­тельная экспрессия распознается подавляющим большинством предста­вителей самых разных цивилизованных культур как выражение, отличное от выра­жения отвращения или гнева. Выражение презрения - это комплексное, пантоми­мическое выражение. Выражая презрение, человек в буквальном смысле становится выше: он выпрямляется, слегка откидывает голову и смотрит на объект презрения как будто сверху вниз. Развернутое выражение презрения включает в себя также приподнятые брови и приподнятую верхнюю губу (или сжатые уголки губ). Любой из вышеописанных пантомимических сигналов может выражать эмоцию презрения. Экман и Фризен (Екmаn, Friesen, 1986) представили данные исследования, сви­детельствующие о том, что самым узнаваемым признаком презрения являются сжа­тые уголки губ. Данное выражение возникает вследствие сокращения одной-единственной щёчной мышцы. Его сокращение приводит к сжатию уголков губ, в резуль­тате чего рот слегка приподнимается и в смежной с углами рта области щек образу­ются небольшие симметричные углубления. По данным Экмана и Фризена (1988), 75 % представителей изученных ими десяти различных культур интерпретировали это мимическое выражение как выражение презрения. Хотя данные, представленные этими исследователями, кажутся вполне убеди­тельными, данные других авторов позволяют предполагать, что не менее узнавае­мыми сигналами презрения могут быть и другие пантомимические движения (на­пример, приподнятая бровь или откинутая назад и вбок голова). Презрение может также выражаться усмешкой (Izard, Hayness, 1988). Вполне возможно, что сжатые уголки рта представляют собой модификацию описанной Дарвином (Darwin, 1872) «презрительной усмешки», когда животное приподнимает угол верхней губы, обнажая тем самым клык. Это выражение можно наблюдать и у людей, но достаточ­но редко. По сравнению с вульгарной усмешкой, сжатые уголки рта являются более контролируемым и более приемлемым с эстетической и социальной точек зрения способом выражения презрения.

7.2.3. Переживание презрения.

Мало что известно о физиологии презрения. Результаты исследований, в которых изучались эмоции гнева, отвращения и презрения, свидетельствуют о том, что презрение, по сравнению с двумя другими эмоциями, характеризуется самым низким уровнем физиологического возбуждения. Если гнев - самая «возбуждаю­щая» эмоция (кровь «кипит», все мышцы напряжены), то презрение - самая «хо­лодная» эмоция. Это может означать, что переживание презрения не сопровожда­ется вовсе или сопровождается крайне незначительными изменениями сердечного ритма, частоты дыхания и других физиологических параметров, которые изменяют­ся очень существенно при умеренных и интенсивных переживаниях гнева. Таким образом, эмоция презрения сама по себе, без взаимодействия с эмоцией гнева, по-видимому, не может «захватывать» человека полностью, не может «переполнять» так, как переполняют ярость или страх.

7.2.4. Субъективное переживание презрения.

Как мы только что сказали, презрение не переживается как всеобъемлющее чув­ство. Это самая «холодная» эмоция в триаде враждебности. Испытывая презрение к какому-то человеку, мы ощущаем в чем-то свое превосходство над ним. Презре­ние - это больше чем безразличие или равнодушие, ибо оно всегда сопровождает­ся чувством ценности и значимости собственного «Я» по сравнению с «Я» другого человека. Переживание презрения почти всегда предполагает определенные установки и представления. Если вы презираете кого-то, то вы сознательно или неосознанно де­монстрируете надменную или снисходительную манеру общения с этим человеком, подчеркивающую ваше превосходство над ним. Таким образом, презрение приводит к раздуванию чувства собственной значимости и к обесцениванию объекта презре­ния.

7.2.5. Функции презрения.

Из всех эмоций, обсуждаемых в данной книге, эмоция презрения представляет наибольшие трудности для объяснения ее в эволюционной перспективе. Эволюци­онная точка зрения предполагает, что все наши биологически обусловленные дей­ствия или переживания выполняют или выполняли в прошлом некие адаптивные функции. Какую адаптивную функцию могла выполнять в процессе эволюции чело­века эмоция презрения? В эволюционной перспективе презрение, возможно, было своеобразным сред­ством подготовки индивида или группы к встрече с опасным противником. Напри­мер, молодой человек мог готовиться к бою с противником, вызывая у себя такие мысли: «Я сильнее его, я лучше его». Такое заявление могло служить объединяю­щим сигналом для всех мужчин племени, готовящихся к обороне или нападению. Мужчины, которые усваивали подобный образ мыслей, вероятно, демонстрировали больше смелости (и меньше сочувствия к врагу) и с большим успехом преодолевали опасности, которые подстерегали их на охоте и в бою. Даже сегодня презрение чаще всего возникает в тех ситуациях, когда индивиду нужно почувствовать себя силь­нее, умнее, образованнее соперника, в чем-то превзойти его. Ситуации, вызываю­щие ревность, жадность и соперничество, - это благодатная почва для презрения. Поскольку человек обращает свое презрение противлюдей (или против самого себя), очень трудно найти в этой эмоции что-нибудь позитивное или адаптивное. Возможно, что презрение служит конструктивным целям тогда, когда оно направле­но против тех, кто действительно заслуживает его: тех, кто повинен в хищническом уничтожении природных ресурсов, загрязнении окружающей среды, в росте пре­ступности, кто совершает аморальные поступки, угнетает других людей, разжигает войны и конфликты. Возможно также, что презрение является средством укрепле­ния социальных норм и групповой конформности. Человек, который пренебрегает социальными нормами, постоянно демонстрирует девиантное поведение, может вызвать у людей презрение. Если это презрение разделяется большинством группы, то оно становится мощным средством давления на индивида, - последний либо при­нимает групповые нормы, либо изгоняется из группы. В тех случаях, когда девиант­ное поведение связано с нарушением юридических или моральных норм или нано­сит ущерб здоровькпсамого человека и окружающих его людей, выражение презре­ния со стороны группы вполне оправдано и может оказаться полезным. Человек, ставший объектом общественного презрения, может почувствовать стыд, а стыд может быть мотивом к самосовершенствованию. Негативное значение эмоции презрения очевидно. Презрение является необхо­димым элементом любых предрассудков, включая расовые. Из трех эмоций, состав­ляющих триаду враждебности (гнев, отвращение, презрение), презрение - самая коварная и самая холодная эмоция. Если в гневе человек «вскипает» и ощущает сильнейший импульс к действию, то презрение порождает холодность и отчужден­ность, которые могут стать основой хитрости и коварства. Эмоция презрения приво­дит к деперсонализации объекта презрения, заставляет воспринимать его как нечто «недочеловеческое». Именно в силу этих характеристик презрение часто выступает как мотив к убийству и массовому истреблению людей. К сожалению, до сих пор солдат в армии воспитывают в духе презрения к про­тивнику. Их учат деперсонализировать врага, добиваясь, чтобы солдат мог с легкос­тью убивать. Однако подобное обесценивание человеческой жизни может приво­дить к истреблению гражданского населения - женщин, стариков, детей. Чем, если не презрением, можно объяснить бессмысленное истребление множества невин­ных, беззащитных людей, которое часто происходит во время военных конфликтов? В нашем обществе, как и в большинстве других, существующих на Земле, пре­зрение зачастую проявляется в очень коварных формах. Поскольку презрение все­гда связано с обесцениванием и деперсонализацией, оно лежит в основе различного рода предубеждений и предрассудков - расовых, классово-социальных, классово-экономических, этнических, религиозных, сексуальных. История человечества знает немало примеров того, как расовые и этнические предрассудки приводят к угнетению целых народов, к лишению их целого ряда прав и привилегий. Предрассудки белых людей по отношению к людям черной расы сто­или последним множества лишений, как в личностном, так и в социально-экономи­ческом плане. Отмена рабства в США в 1864 году была лишь началом долгой и труд­ной борьбы с дискриминацией черного населения. Порабощению подвергались не только чернокожие африканцы. Египтяне пора­ботили народ Израиля, греки - египтян, римляне - греков; этот ряд можно продолжать до бесконечности, победители всегда порабощали побежденных. До сих пор победа означает превосходство, а поражение - подчинение и лишение прав. Побе­дитель с презрением относится к побежденному, побежденный испытывает стыд и унижение. Однако все имеет свою цену и за все нужно платить. Наполняя свою жизнь пре­зрением, человек расплачивается за него свободой мышления. Презрение и вызван­ные им предрассудки ограничивают разум, не позволяют воспринимать жизнь во всей ее полноте и богатстве. В свою очередь тот, кто постоянно испытывает на себе презрение, живет с хроническим чувством стыда или в постоянном ожидании его, что приводит к снижению самооценки и чувству собственной неполноценности. Нам неизбежно приходится платить за свои предрассудки, хотя эта расплата происхо­дит незаметно и последствия ее не всегда очевидны. Жертвы предрассудков нахо­дятся в еще более тяжелом положении, поскольку постоянно осознают то клеймо неполноценности, которым их отметило общество.

7.3. Различия между враждебностью и агрессией.

Основная задача этого раздела - показать различия между враждебностью и агрессией и дать несколько более специфичное определение агрессии по сравнению с теми, которые обычно встречаются в научных трудах. Главное отличие одного от другого состоит в том, что враждебность складывается из аффективного опыта (эмо­ций, чувств) и аффективно-когнитивной ориентации, тогда как агрессия состоит из действий, направленных на причинение вреда. Враждебность - это комплексная аффективно-когнитивная черта, или ориен­тация личности. Враждебность складывается из различных эмоций, драйвов и аф­фективно-когнитивных структур, взаимодействующих друг с другом. Из эмоций в комплексе враждебности самое важное место занимают эмоции гнева, отвращения и презрения. Враждебность также включает в себя драйвы, межаффективные интер­акции и, довольно часто, представления и фантазии, связанные с причинением вре­да объекту враждебности. Такие образы и фантазии не обязательно содержат в себе реальное намерение причинить объекту вред. Враждебность имеет переживатель­ный и экспрессивный компоненты, но не включает в себя вербальные или физиче­ские действия. Эмоции гнева, отвращения и презрения влияют на перцептивные про­цессы и благоприятствуют возникновению образов и мыслей, созвучных аффекту, в результате чего и возникает враждебность. Поскольку враждебность отражает не­гативные эмоции (например, посредством гневной экспрессии), она может причинить вред тому, на кого она направлена, но этот вред бывает преимущественно психологическим. В рамках теории дифференциальных эмоций мы определяем агрессию как враж­дебное действие или поведение. Агрессия - это физический акт, который иногда может запускаться и поддерживаться эмоциями, входящими в комплекс враждеб­ности; он совершается для того, чтобы причинить ущерб другому человеку (или себе), оскорбить его. Понятие «физический акт» включает в себя как физические, так и вербальные действия. Причиняемый ущерб может быть и психологическим, и физическим (удар по телу или удар по самолюбию). Точно так же боль, вызванная агрессивным действием, может быть как физической, так и психологической. Аг­рессия, как правило, мотивируется враждебностью и порожденными ею образами и фантазиями, но она также может оказывать обратное влияние на враждебность, ослабляя или усиливая ее. Таким образом, враждебность рассматривается нами как сложное мотивационное состояние, а агрессия - как детерминируемое этим состо­янием поведение. Концептуальная парадигма, очерченная этими определениями, предполагает, что, несмотря на сходство экспрессии (пантомимической и вокальной), враждеб­ность еще не есть агрессия, поскольку последняя определяется как физическое дей­ствие, отдельное от эмоционального процесса. Но аффективная экспрессия может отражать и гнев, и отвращение, и презрение и тем самым может причинить эмоцио­нальный и психологический ущерб. Следовательно, враждебность (выражение аф­фекта), так же как агрессия, требует регуляции и контроля. Понимание различий между враждебностью (аффекты, когнитивные структуры, выражение аффекта) и агрессией (действия, направленные на причинение вреда) может способствовать выработке более тонких приемов контроля над этими явлениями.

Речевые реакции (например, брань), направленные на другое лицо, занимают промежуточное положение между выражением эмоции и физическим действием. Они представляют собой разновидность моторного акта, но причиняемый ими ущерб является чисто психологическим (как при враждебности). Вербальные атаки - это больше, чем выражение эмоции (если исходить из того, что экспрессия является компонентом эмоции), это скорее следствие эмоции, нежели ее компонент. Следо­вательно, враждебную вербальную активность правильнее рассматривать как фор­му агрессии.

7.3.1. Аффективные паттерны в ситуациях гнева, отвращения, презрения и враждебности.

Исследования, подобные изучению эмоции печали и аффективной картины де­прессии, были проведены и для базовых эмоций гнева, отвращения и презрения, а также феномена враждебности. Эти результаты несколько отличаются от аффективных профилей ситуаций печали и депрессии. Если последние существенно отличаются друг от дру­га и от профилей всех других фундаментальных эмоций, то профили эмоций, полу­ченные для воображаемых ситуаций враждебности и гнева, оказались фактически одинаковыми. Кроме того, за исключением ожидаемого различия показателей клю­чевой эмоции (той, которая названа в инструкции), профили ситуаций отвраще­ния и презрения по своей форме оказались очень близки профилям враждебности и гнева. Из четырех профилей самым специфичным является профиль ситуации презре­ния. Если принять сумму показателей гнева, отвращения и презрения за общий по­казатель враждебности, мы обнаружим, что он ниже всего в ситуации презрения. Это объясняется главным образом тем, что ситуация презрения вызывает значительно меньше гнева, чем ситуации враждебности и гнева, и несколько меньше по срав­нению с ситуацией отвращения. Профиль презрения характеризуется и некоторы­ми другими особенностями. По сравнению с тремя другими профилями он имеет более низкие показатели страдания и страха. Показатели чувства вины и смущения в ситуации презрения также несколько ниже, чем в других ситуациях. Обратная закономерность обнаруживается для показателя радости, который имеет самое вы­сокое значение в ситуации презрения. Если в ситуациях враждебности, гнева и от­вращения радость почти не упоминается, то в ситуации презрения ее показатель значительно превосходит минимальное значение. Сам собой напрашивается вывод о том, что ситуация презрения с меньшей веро­ятностью толкает человека к агрессии, чем ситуации гнева и отвращения. Если это заключение верно, презрение - наименее опасная эмоция в триаде враждебности. Однако при внимательном анализе эмоционального профиля ситуации презрения обнаруживаются некоторые факторы, противоречащие такому заключению, а имен­но: в ситуации презрения по сравнению с тремя другими ситуациями активируется меньше печали, вины и страха, то есть тех эмоций, которые служат ингибиторами агрессии. Кроме того, ситуация презрения в каком-то смысле выгодна и даже прият­на: человек, переживающий презрение и выражающий его в поведении, чувствует себя вполне удовлетворительно. Говоря о гневе, мы часто используем такие метафоры, как «пламя гнева», «накал гнева» и т. п., и они не случайны. У разгневанного человека краснеет лицо; гнев в буквальном смысле «обжигает» человека. Агрессия, к которой часто приводит гнев, скорее всего, объясняется высокой интенсивностью эмоционального переживания, высоким уровнем мобилизации энергетических ресурсов индивида. Презрение же, напротив, является самой «холодной» эмоцией в триаде враждебности, но именно потому, что оно сопровождается девальвацией объекта презрения, отчуждением от него, именно в ситуациях презрения велика вероятность совершения «хладнокров­ной» агрессии. Изучение эмоции отвращения дает нам много ценной информации о некоторых существенных характеристиках человеческих эмоций вообще. Исходная и наиболее очевидная функция отвращения состоит в том, что оно мотивирует отвержение неприятных на вкус или потенциально опасных веществ. Само мимическое выражение отвращения в своей прототипической форме выступает как инструментальная реакция отказа, так как проявляется в выведении неприятных на вкус объектов из полости рта. Выражение отвращения опосредуется самой древней в филогенетическом пла­не частью центральной нервной системы - стволом мозга. Оно наблюдается даже у людей, страдающих дисфункцией больших полушарий мозга. Экспериментальные данные о нейрофизиологических механизмах, лежащих в основе мимического выра­жения отвращения, подтверждают нашу гипотезу о врожденном и универсальном характере базовой эмоциональной экспрессии. Они также подтверждают наше пред­положение о том, что эмоции являются результатом нейрохимических процессов и не зависят от степени развития когнитивных структур. Разумеется, по мере взрос­ления мы научаемся испытывать отвращение к самым разнообразным объектам, включая идеи и даже собственное «Я». В одной из теорий отвращение рассматривается исключительно как «пищевая» эмоция, которая может быть активирована только представлением о зараженности или ядовитости пищи. Такой подход жестко связывает переживание отвращения с когнитивными способностями (способностью понять саму идею «зараженности»), которые развиваются у индивида не раньше семилетнего возраста. Несмотря на свою ограниченность, этот подход дает нам фундамент для понимания эмоциональ­но-когнитивных взаимоотношений и усвоенных эмоциональных реакций. Эмоция презрения связана с чувством превосходства. Трудно говорить о досто­инствах или о позитивном значении данной эмоции. Мы можем лишь предполагать, что в эволюционной перспективе презрение выступало своеобразным средством подготовки индивида или группы к встрече с опасным противником. Даже в наше время солдатам в армии внушают презрение к потенциальному врагу, сознательно дегуманизируя его образ, - вероятно, для того чтобы солдаты, преисполнившись чувства собственного превосходства, проявляли больше храбрости в бою и с легко­стью уничтожали врага. Возможно, презрение является адекватным чувством тог­да, когда оно направлено против таких уродливых социальных явлений, как опусто­шение природных запасов, загрязнение окружающей среды, угнетение, дискрими­нация, преступность. Негативные аспекты эмоции презрения достаточно очевидны. Все предрассудки и так называемые «хладнокровные» убийства вызваны презрением. Ситуации, активирующие гнев, зачастую одновременно активируют эмоции от­вращения и презрения. Комбинацию этих трех эмоций можно рассматривать как триаду враждебности. Однако враждебность необходимо отличать от агрессивного поведения. Враждебные чувства повышают вероятность агрессии, но не обязательно приводят к ней. Человек, испытывающий враждебные чувства, может и не проявлять агрессии. И наоборот, можно вести себя агрессивно, не испытывая враждебности.

Контрольные вопросы.

· Мимическая экспрессия базовой эмоции отвращения-презрения?

· Соматические проявления базовой эмоции отвращения-презрения?

· Причины и функции базовой эмоции отвращения-презрения?

· Взаимодействие эмоции отвращения-презрения с другими базовыми эмоциями?

· Регуляция базовой эмоции отвращения-презрения?

· Базовая эмоция отвращения-презрения в психопатологии?

Психолог Виктория Маркелова:

Инстинктивной неприязни не существует

— Другие люди всегда для нас — зеркала. То, что задевает в других, что безумно нравится или безумно раздражает, надо читать как сигнал, дающий информацию о себе.

Например, нас ужасно раздражает коллега, который ничего плохого нам не сделал. Более того, он может и вообще не обращать на нас внимания, а мы на него смотрим и просто из себя выходим. Причин может быть несколько.

Виктория Маркелова, психолог. Фото с сайта vdohnovimir.ru

Проекция

У каждого из нас есть идеальный образ себя, с которым очень тяжело расставаться. Недаром в Евангелии сказано про то, что «в чужом глазу соринку видим, а в своем бревна не замечаем». Не хочется видеть в себе недостатки, и чем больше что-то в себе не нравится, тем больше мы это не принимаем – так работает психологическая защита.

И когда в другом человеке нас что-то постоянно, необъяснимо и сильно раздражает, загляните в себя.

Например, неприятна нам в коллеге амбициозность, – возможно, что мы сами внутри это имеем, только не признаем.

И проецируем свое бессознательное на другого — на другого ведь проще раздражаться и злиться, чем на себя. Так мы снимаем напряжение и нейтрализуем конфликт внутри себя. В общем-то – обманываем себя.

Особая злость на «свой» чужой недостаток может объясняться как раз тем, что бедному «раздражителю» достается и за себя, и «за того парня» — мы вымещаем на нем ту неприязнь, которую не можем обратить против себя.

Конечно, не все, что неприятно нам в других людях, есть в нас самих. Призадуматься стоит, когда раздражение имеет повышенный градус и рационально необъяснимо, так сказать, «инстиктивно».

Зависть

Это вторая причина, по которой может возникнуть непонятное раздражение. Зависть — чувство, в котором очень не хочется себе признаваться. Трудно принять, что ты – завидуешь, ведь это значит, тебе чего-то не достает, что ты чего-то хочешь, но не можешь. И тогда начинаешь на удачливого коллегу или родственника злиться и обвинять его, например, в том, что он нечестно что-то получил, или ко всем подлизывается, поэтому у него все хорошо.

Мы злимся потому, что не можем сделать сами. И тогда нас начинает раздражать даже какая-нибудь хорошая черта в этом человеке.

Например, легкость на подъем или умение находить общий язык с кем угодно – ведь нам кажется, что благодаря этим качествам человек получил то, чего не можем получить мы.

И вот легкость на подъем в завистливых глазах становится легкомыслием и безответственностью, а общительность – умением подлизаться и наврать с три короба.

Причиной зависти может быть и то, что мы себя обманываем в своих желаниях и мотивах. Вот пример: один человек жутко возмущается, что он весь такой творческий, а таких больших денег, как дядя Вася, который какой-то ерундой занимается, не зарабатывает. Но у дяди Васи мотив – делать деньги, и он их делает. А у возмущенного человека мотив – делать что-то со смыслом, нести в мир добро. Тогда, получается, если у дяди Васи мотив – деньги, а у тебя – добро, вы просто в разных плоскостях. Готов ли ты изменить свой мотив, чтобы получать большие деньги?

Надо задать себе вопрос: чего ты больше хочешь? Денег, как дядя Вася, или другого? Потому что в данном случае это конфликт: большие деньги за светлое и высокое не платят. И если зависть и раздражение зашкаливают, надо разбираться со своим мотивом, настоящий ли он? Или в том, сколько в нем от себя, а сколько от социальных ролей, долженствований? А может, человек просто не умеет делать деньги?

Нарушение границ

Третья причина непонятной неприязни – это наше собственное неумение отстаивать свои границы.

Например, говорят тебе: «Пойдем со мной» или: «Идешь сегодня ко мне в гости». Или (начальник): «Останься сегодня, поработай сверхурочно!»

Человек соглашается, приходит, остается работать, а потом начинает испытывать огромное раздражение на того, кого он послушался, потому что считает, что его заставили.

Но вместо того, чтобы признать, что он сам не умеет говорить «нет», он переносит это раздражение на своего мучителя. И начинает раздражаться оттого, что его заставили, а на самом деле он не хотел.

Вроде бы обижаться на пригласившего глупо – он ведь не силком тащил; злиться на себя, что согласился, тоже не хочется – вот и получается такая глухая неприязнь и стремление избегать человека, которому ты не можешь сказать «нет». В итоге и сам мучитель, подавляющий тебя (о чем он сам, впрочем, даже не догадывается), и все его проявления становятся неприятны.

И это естественно, потому что наши границы – это наша безопасность, и любой, кто, по нашему мнению, их проламывает – кажется нам захватчиком. Поэтому границы важно охранять и отстаивать! Иначе вы так и будете обрастать «захватчиками», насильниками, а они и не поймут, в чем перед вами провинились: они ведь просто предложили, а вы просто согласились.

Забытая проблема

И, наконец, четвертая причина «инстинктивной неприязни» — это некая вытесненная травма.

Бывает, что человек не выносит определенный тип людей. Например, высоких и худых. Не выносит до такой степени, что не может до них без отвращения даже дотронуться – все равно, что до насекомого. Такие штуки могут быть завязаны на каких-то детских вытесненных травмах. Может быть, к маленькой девочке в трехлетнем возрасте подошел взрослый, высокий, худой дядя и чем-то ее напугал. В бессознательной части психики страх остается и закрепляется. Потом человек вырастает и уже не помнит, а вот это подавленное, забытое, вытесненное, связанное с какой-то травмой или неприятной ситуацией, развивается вот в такую вот неприязнь.

Это может произойти не только в детстве, и во взрослом возрасте с нами что-то происходит, и психика срабатывает таким образом, что мы это забываем.

Если это очень неприятно, то мы себя убеждаем, что этого не было.

Тем не менее, образ, который нам нанес травму, остается, и неприязнь к нему мы будем чувствовать, сами не понимая, почему же мы это испытываем.

Как со всем этим жить и бороться

Для начала нужно честно признаться себе, что действительно, проблема есть: неприязнь к человеку, который этого вроде бы совершенно не заслуживает. Он не делает нам зла, он никак или почти никак не влияет на нашу жизнь, но раздражение или отвращение к нему присутствуют.

Осознание проблемы – это первый шаг к ее решению, потому что, осознав, мы как будто выносим проблему вовне, можем посмотреть на нее со стороны и понять, что делать дальше. Кстати, осознать не так-то легко, ведь мы привыкли считать себя белыми и пушистыми, и даже признаться себе, что нас безумно злит, в общем-то, ни в чем не виноватый человек – это тяжело.

Ведите дневник чувств

Второй шаг – это ведение дневника. Надо в письменном виде как можно подробнее описать, что конкретно раздражает в человеке. Берем блокнот, чертим таблицу в три колонки. Первая – причина раздражения, например «сидит и крутится на стуле» или «неискренне смеется, говоря с начальником». Вторая – мое чувство, которое по этому поводу возникает. Третье – а как «раздражитель», по моему мнению, должен себя вести. Ведем такой дневник хотя бы неделю, со всей тщательностью.

Нужно начинать разбирать вопрос по пунктам, то есть очень четко, на бумаге. Потому что когда все только в мыслях, оно разлетается во все стороны. Надо четко выписывать, что мне конкретно не нравится, что меня раздражает.

Нужно прописывать все детали — не просто раздражает и все – а не нравится то, как разговаривает, или заискивает перед начальником, или ко всем подлизывается, лицемерит, важничает, хвастается и пр.

Тут результатов будет несколько. Во-первых, мы вытащим наружу чувства и эмоции, которые до этого мучили нас изнутри. Во-вторых, сможем прикинуть на себя – а нет ли в нас самих того, что нас так ужасно раздражает. А может, и в самом деле нет, но нам этого ужасно хочется?

У меня в практике была очень тихая и скромная девочка, которая боялась высказываться и говорить. А у ее коллеги на работе рот не закрывался. То есть она всем все высказывала прямо, что думала.

И тихую девочку это до обморока раздражало, она называла коллегу и выскочкой, и тщеславной, и похуже.

Но на самом деле ей хотелось самой уметь быть такой решительной. Но она себе очень долго не хотела признаться в том, что ей тоже хочется уметь так открыто себя вести. То есть на самом деле ей нравилось то качество, которое было у коллеги и недостаток которого у себя так расстраивал.

Или другой пример. Допустим, меня безумно раздражают сплетни, которыми человек занимается на работе. Тогда надо отследить, как я сама себя веду, а потом спросить: «А я сама не сплетничаю?».

Первым порывом будет сказать «нет». Но не торопитесь, поразмышляйте, а потом попробуйте спросить того, кому вы доверяете. Нужно учиться за собой внимательно наблюдать.

Если причина раздражения, неприязни к другому найдена и устранена, то раздражение уходит.

Когда человек признает, что он тоже не святой и тоже может посплетничать, поревновать, похвастаться и пр, он становится терпимее к тем, кто тоже не свят. Это такое правило: чем терпимее мы умеем относиться к себе и принимать себя с недостатками, тем терпимее мы относимся к другим.

Если я обнаруживаю в себе такие же качества, какие меня раздражают в другом, я иду на исповедь, а потом говорю: «Хорошо. Если Бог прощает, то что же я сама себя не прощаю?» Тогда я могу относиться терпимо и к другому. То есть с любовью отнесусь к себе, и с любовью отнесусь к другому.

Это не значит, что нужно терпимо относиться к объективно плохим поступкам и проявлениям. Люби грешника и ненавидь грех.

Случай из частной жизни

Со мной была такая история.

В приходе, где я работала психологом, была одна дама, которая считала, что психология – одно зло. И эта дама со мной постоянно тайно конкурировала.

Все время меня задевала, провоцировала. Я ее просто видеть не могла.

В какой-то момент я сказала: «Больше не могу. Я ее просто не выношу. Я ее вижу, и меня трясет». Что же делать? Стала разбираться, вопросы себе задавать: «Что именно тебя в ней напрягает? Конкурентность, хорошо, а разве ты сама не конкурентная? И ты не можешь пережить, чтобы кто-то смел быть лучше тебя. И ты хочешь быть на первом месте, быть самой лучшей, чтобы тебя все любили и хвалили. Разве ее качества к тебе не имеют отношения? Да ты такая же, как она! Просто ты помоложе и вести себя получше умеешь, поэтому выигрываешь».

Прямо в этот момент мне полегчало. Меня такой смех разобрал: «Ну и что ты привязалась к этой тетке? Сама такая же».

Задача ведь не убить себя за это и не сказать: «Ах, вот ты какая ужасная!». А как-то с юмором отнестись и сказать: «Ладно, давай подумаем, что мы можем с этим сделать».

От одного признания я, конечно, не перестану быть, например, конкурентным человеком, но, по крайней мере, у меня пропало раздражение. Я не полюбила ее, но хотя бы перестала ненавидеть. Приняла в себе, что во мне это есть и успокоилась по ее поводу.

Не стремитесь дружить с «раздражителем»

Есть ошибка, которую делают многие люди, которые хотят быть честными с собой. Испытывая чувство вины перед человеком за свою неприязнь, они начинают относиться к предмету своей нелюбви с преувеличенным вниманием, нарочно стараясь делать для него что-то, пытаясь переломить свой негатив.

Если применить медицинскую метафору, эти люди поломанной рукой пытаются нести тяжелую сумку «потерпевшего». Но пока рука не срастется, не окрепнет в гипсе, любое напряжение для нее может быть пагубно. Так и здесь:

пока мы не осознаем подлинные причины нашей неприязни и не поймем, как их преодолеть, такое натужно дружелюбное поведение добра не принесет.

Выглядеть это будет лицемерно, а внутри, помимо неприязни, будет копиться еще и агрессия.

Я бы посоветовала не приставать к объекту неприязни, а наоборот: немного отстраниться и понаблюдать за ним. Попробовать понять, почему он себя ведет так или иначе, какие могут быть его внутренние причины. Посмотреть на мир его глазами, постараться его почувствовать — или, как говорят англичане, пройти милю в его ботинках. Возможно, вам откроется нечто, после чего вы уже не сможете на него злиться.

Попробуйте узнать историю человека

Один из недавних примеров: у моей дочки в классе училась девочка. В манере вести себя – как есть выскочка, кривляка. Везде она в первый ряд лезла. Она не нравилась мне совсем. А потом как-то раз она пришла ко мне посоветоваться, и оказалось, что у не очень сложная обстановка дома, родители держат ее в черном теле, контролируют каждый вздох, и когда она в школу приходит, она там все это компенсирует.

И, увидев на самом деле, как ей тяжело, я поняла, что она «кривляется» потому, что просто не знает, как правильно себя выразить. И я подумала: столько лет считала ее кривлякой, а это на самом деле страдающий ребенок.

Неважно, ребенок или коллега. Бывает, узнаешь историю человека и думаешь: «Теперь ясно, почему он себя так ведет».

Можно попробовать узнать человека получше, заглянуть в его жизнь, в его боль не нахраписто.

Попробовать посочувствовать, попробовать увидеть живого человека, тоже страдающего. Это может смягчить наше раздражение.

Возможно, дружбы не получится, но я считаю, что это тоже дело любви – попробовать увидеть душу страдающего человека.