Митрополит Вениамин Петроградский: “Я радостен и покоен, как всегда…”. Священномученик Вениамин, митрополит Петроградский и Гдовский. Священномученик архимандрит Сергий и мученики Юрий и Иоанн
Вениамин Петроградский и Гдовский, митрополит, священномученик (1847 - 1922), родился в Олонецкой губ. в семье свящ. Павла Казанского и был крещен с именем Василий. Окончил Санкт-Петербургскую духовную академию и там же принял монашеский постриг с именем Вениамин.
Вскоре он был рукоположен в священники, а в 1910 был поставлен во епископа города Гдова. В 1917 владыка Вениамин стал Петроградским митрополитом. Ему выпало служить в тяжелейшие для Церкви времена: хаотичные нападки на Церковь в революционные годы сменились организованными преследованиями. Был начат процесс “изъятия церковных ценностей”, поводом к которому послужил голод в Поволжье. Митр. Вениамин был и сам готов отдать голодающим все, веками накопленное Церковью. Но новой власти не нужны были добровольные пожертвования. Владыка был обвинен в сопротивлении изъятию ценностей, предан суду и вместе с тремя своими сподвижниками - архимандритом Сергием Шейным, Ю. Новицким и И. Ковшаровым - приговорен к смертной казни. Они были расстреляны в ночь с 12 на 13 августа 1922. В апреле 1992 св. мученики были канонизированы.
Память сщмч. Вениамину отмечается 31 июля/13 августа и в воскресенье после 25 января/7 февраля (в Соборе ново-мучеников и исповедников Российских).
Вениамин (в миру Казанский Василий Павлович), сщмч., митр. Петроградский и Гдовский (17.04.1873-31.07.1922), церковный и общественный деятель, участник право-монархического движения.
Родился в семье священника в д. Нименский погост Каргопольского у. Олонецкой губ. По окончании Петрозаводской ДС поступил в С.-Петербургскую ДА, где в 1895 принял постриг, а в 1896 рукоположен во иеромонаха. По окончании Академии (1897) назначен преподавателем Священного Писания в Рижскую ДС. С 1898 инспектор Холмской ДС, с 1899 - С.-Петербургской. В 1902 возведен в сан архимандрита и назначен ректором Самарской ДС. С 1905 ректор С.-Петербургской ДС. 24 янв. 1910 хиротонисан в Александро-Невской Лавре во еп. Гдовского, вик. С.-Петербургской епархии. Население столицы полюбило владыку за доброту и сердечность. Приемная его всегда была полна народа, он старался каждого выслушать и утешить.
Владыка сочувствовал монархическому движению и оказывал ему поддержку. Летом 1911 совместно с архиеп. Антонием (Храповицким) и еп. Гродненским Михаилом (Ермаковым) он совершил чин закладки Феодоровского собора в память 300-летия царствования Дома Романовых в Петербурге на углу Тверского пер. и Полтавской ул. Собор строился на пожертвования, собранные Союзом Русского Народа (СРН) и др. монархическими организациями России, и замышлялся как храм-памятник патриотам, за Веру, Царя и Отечество живот свой положившим. В храм планировали перенести икону Феодоровской Божией Матери, которой был благословен на царство первый Государь династии Романовых Михаил Феодорович. Позднее владыка служил молебны при открытии Съезда сторонников Маркова (4-й Всероссийский съезд Союза Русского Народа в Санкт-Петербурге 14-16 мая 1912), 5-го Все-российского съезда Русских Людей в Санкт-Петербурге 16-20 мая 1912 и 6-го Всероссийского съезда Русских Людей в Санкт-Петербурге 19-23 февр. 1913.
2 марта 1917 после ареста и низложения с Петроградской кафедры митр. Питирима (Окнова) управление столичной епархией временно было возложено на первого викария еп. Гдовского Вениамина, который 6 марта был возведен в сан архиепископа. 3 июня 1917 владыка был избран архиеп. Петроградским и Ладожским. Это был первый случай народного избрания епископа на церковную кафедру. 13 авг. 1918 возведен в сан митрополита.
В 1921-1922 советской властью была предпринята новая попытка уничтожить Церковь в России. Поводом для развязывания репрессий был избран голод в Поволжье. Изъятие богослужебных предметов в церквах Петрограда сопровождалось волнениями народа. В церкви Путиловского завода рабочие не позволили произвести изъятие. В других приходах при появлении советской комиссии ударяли в набат, созывая верующих оказать сопротивление. В мае митр. Вениамин был арестован и помещен в дом предварительного заключения. Кроме него, к делу о сопротивлении изъятию церковных ценностей были привлечены еще 86 чел. Процесс по делу митр. Вениамина проходил с 10 июня по 5 июля 1922. Трибунал приговорил к расстрелу митр. Вениамина и еще 10 чел. Расстрелян вместе с архим. Сергием (Шейным), И. М. Ковшаровым и Ю.П.Новицким в ночь с 12 на 13 августа на станции Пороховые по Ириновской железной дороге. Перед казнью все были обриты и одеты в лохмотья, чтобы нельзя было узнать духовных лиц. Прославлен в апреле 1992 на Архиерейском Соборе РПЦ.
Арх.: РГИА. Ф. 796. On. 439. Д. 216.
А. Степанов
Использованы материалы кн.: Черная сотня. Историческая энциклопедия 1900-1917. Отв. редактор О.А. Платонов. М., Крафт+, Институт русской цивилизации, 2008.
Сочинения:
Преосвященный Аркадий, епископ Олонецкий: Канд. дисс. Петрозаводск, 1900;
Беседа, произнесенная в день закладки церкви. Самара, 1902.
Литература:
Бовкало А. А. Вениамин (Казанский Василий Павлович) // Православная энциклопедия. Т. 7. М, 2004 (библиогр.);
Дело митрополита Вениамина (Петроград, 1922 г.). М, 1991;
Степанов А. Вениамин (Казанский Василий Павлович) // Святая Русь. Энциклопедия Русского Народа. Русский патриотизм. Гл. ред., сост. О. А. Платонов, сост. А. Д. Степанов. М., 2003;
Die Russischen Orthodoxen Bischofe von 1893 bis 1965.
Bio-Bibliographe von Manuil (Lemesevskij). T. 2. Erlangen, 1981.
Здесь читайте:
Погромы еврейские , организация которых приписывается черносотенцам.
Сокращения (в том числе краткая расшифровка аббревиатур).
1873 (1874?) – 1922
в Соборе новомучеников и исповедников Российских –
Священномученик Вениамин Петроградский родился в 1873 (по другим сведениям – в 1874) году в семье священника Нименского Погоста отца Павла Казанского. Отец Павел был очень уважаемым в округе человеком, «много сделал для просвещения местных жителей. В деревнях прихода открыл пять церковных школ» (86, 11). В августе 2002 года на здании школы в селе Андреевском, где он преподавал, была открыта мемориальная доска. Отец Павел был похоронен рядом с храмом, в котором прослужил почти сорок лет. В годы гонений на веру могила его была срыта, но сейчас установлено место, где она находилась.
Вместе с женой Марией отец Павел воспитал трех сыновей и дочь. «Все сыновья окончили Каргопольское духовное училище и служили Церкви» (86, 11). Старший, Василий, будущий митрополит Петроградский, отличался застенчивостью и незаурядными способностями, любовью к чтению духовных книг. «Полюбив чтение житий святых, он восхищался их духовными подвигами, сожалея о том, что в современном ему мире он лишен возможности пострадать за веру Православную» (67, 284).
Окончив Петрозаводскую духовную семинарию, Василий Казанский продолжил свое образование в Санкт-Петербургской духовной академии. «Студентом он активно участвовал в деятельности «Общества распространения религиозно-нравственного просвещения», организуя беседы среди рабочих. На третьем курсе (в 1895 г.) принял монашеский постриг с именем Вениамина. В 1897 году, по окончании академии, преподавал в Рижской духовной семинарии, а два года спустя стал инспектором Холмской духовной семинарии. По отзывам ректора этой семинарии, впоследствии митрополита Евлогия (Георгиевского), «это был молоденький, скромный, кроткий, улыбающийся монах, а дело повел крепкой рукой и достиг добрых результатов» (86, 11).
В 1901 году архимандрит Вениамин был рукоположен во епископа Гдовского, викария Санкт-Петербургской епархии, а в октябре 1905 года назначен ректором Санкт-Петербургской семинарии. Епископ Вениамин неоднократно удостаивался правительственных наград. 24 марта 1917 года, «после февральской революции и увольнения на покой митрополита Петроградского и Ладожского Питирима, голосованием клира и мирян он был избран архиепископом Петроградским и Ладожским и 25 мая утвержден Святейшим Синодом» (86, 11). Синодальным определением от 14 – 17 июня 1917 года его епархиальный титул был изменен на «Петроградский и Гдовский». 13 августа 1917 года владыка Вениамин был возведен в сан митрополита. Спустя пять лет, во время суда над митрополитом Вениамином, его адвокат Гурович вспомнит: «Это же ставленник народа, первый ставленник, который никогда не порывал с народом» (87, 72). Так оно и было в действительности: «Епископа Вениамина отличало тесное общение с паствой. Он часто служил не только в богатых столичных церквах, но и в храмах на рабочих окраинах и в отдаленных селах. Десятки верст прошел он, нередко под дождем и по грязи, в крестных ходах с общим пением, подавая пример священникам и мирянам. Немалое внимание уделял движению за народную трезвость. Все богослужения сопровождал сердечным словом, близким и понятным простым людям» (86, 11). Люди называли его просто: «наш батюшка Вениамин» (67, 284).
По утверждению современного церковного историка протоиерея В. Цыпина, митрополит Вениамин «был, вероятно, самым аполитичным во всем российском епископате» (74, 85). «Сразу же после избрания на Петроградскую кафедру святитель заявил: «Я стою за свободную Церковь. Она должна быть чужда политики, ибо в прошлом она много от нее пострадала. Самая главная задача сейчас – это устроить и наладить нашу приходскую жизнь» (67, 284 – 285).
Летом 1921 года начался голод в Поволжье. Митрополит Вениамин не мог не откликнуться на чужую беду. Он стал активно привлекать приходы и монастыри Петроградской епархии к оказанию помощи голодающим (86, 11). «Он благословил передачу церковных ценностей, не имеющих богослужебного употребления, на нужды бедствующих» (67, 285). Известны его слова о том, что он готов своими руками снять драгоценную ризу с почитаемой Казанской иконы Божией Матери и отдать ее, чтобы спасти людей от голода (78, 437). При этом он поставил условие, чтобы в комиссию по добровольному изъятию ценностей были включены представители от приходов (86, 11).
В это время существовала секретная инструкция Совнаркома от 19 марта 1922 года, согласно которой изъятие церковных ценностей должно было производиться в насильственном порядке и «вылиться в «яростную антирелигиозную кампанию», в результате которой планировалось истребить как можно «большее число реакционного духовенства и реакционной буржуазии» (86, 11). Добровольный почин верующих во внимание не принимался. Изъятие ценностей стало производиться в принудительном порядке. Не обходилось без столкновений и жертв. Протоиерей Владислав Цыпин приводит такую статистику: «При изъятии церковного достояния в 1414 случаях власть прибегала к оружию, в итоге изъятое составило 33 пуда золота, 24000 пудов серебра и несколько тысяч драгоценных камней». В апреле 1922 года в Москве состоялся первый крупный «церковный процесс» над духовенством. Пятеро из подсудимых были расстреляны (74, 76 – 77).
Борьба большевиков с Православной Церковью имела разные формы. Предпринимались и попытки расколоть ее изнутри путем влияния на честолюбивых священников, желавших захватить церковную власть. «В мае 1922 г. в Москве был арестован Патриарх Тихон, и власти способствовали созданию послушного им «церковного управления» (86, 11). В этой роли должны были выступать так называемые обновленцы, представители активно сотрудничавшего с советской властью движения «Живая Церковь». В народе их насмешливо называли «живцами». Самой яркой личностью среди них был протоиерей Александр Введенский, ставший впоследствии обновленческим «митрополитом». Умный, несколько эксцентричный, Введенский был крайне честолюбивым и гордым человеком. Воспользовавшись кампанией по изъятию ценностей и арестом Патриарха, он попытался осуществить свои планы, добиваясь благословения святителя Тихона на созыв Собора и заявления об уходе на покой. Безусловно, это была попытка захвата «живцами» власти в Церкви (88, 247). Святейший отказался дать благословение и передал власть своим местоблюстителям, первым из которых был митрополит Ярославский Агафангел (Преображенский), вторым – митрополит Вениамин (88, 251). Обновленцы попытались склонить на свою сторону этих иерархов с намерением в случае неудачи устранить их. Введенский «попытался утвердить власть ВЦУ (обновленческого Высшего Церковного Управления) в Петрограде. Он явился к митрополиту Вениамину и потребовал от него подчинения ВЦУ» (89, 197). Владыка Вениамин не только отказался признать обновленцев и подчиниться им, но «обратился к духовенству и верующим с призывом не признавать ВЦУ, считать участников его похитителями церковной власти» (89, 197). Введенского и его сторонников он предал анафеме (74, 84). После этого Введенский вновь явился к митрополиту Вениамину вместе с председателем Петроградского ГПУ Бакаевым. «Они требовали от митрополита отмены постановления о ВЦУ. В случае несогласия они угрожали митрополиту гибелью. Он ответил: «Делайте, что хотите, а я ни от одного слова не откажусь» (89, 197).
29 мая 1922 года митрополит Вениамин был арестован. Сохранилось воспоминание о том, как перед арестом у ворот Александро-Невской Лавры он повстречался с Введенским, который подошел к нему под благословение. «Отец Александр, мы же с вами не в Гефсиманском саду», – сказал митрополит, намекая на предательский поцелуй Иуды. Благословить Введенского он отказался.
Когда в покоях митрополита производился обыск, предупрежденный заранее Введенский как представитель ВЦУ приехал, чтобы принять его канцелярию (89, 82)…
Существует интереснейшее воспоминание, относящееся к истории отношений А. Введенского и митрополита Вениамина. Уже во время суда над владыкой один из обвинителей, Драницын, посетил квартиру Введенского. «Когда я поднялся, чтобы уходить, – вспоминал Драницын, – с удивлением увидел на стене, в головах, большой портрет митрополита Вениамина. На нем прочел: «Моему большому другу». Ничего не сказав, посмотрел на Введенского. Он был смущен» (74, 87). Комментарии излишни.
10 июня того же года в Петрограде начался судебный процесс, к которому, помимо митрополита Вениамина, были привлечены еще восемьдесят пять человек, как представителей духовенства, так и мирян. Во время этого процесса сполна проявилось то уважение, с которым относились к Вениамину жители Петрограда: когда он входил в зал суда, все присутствовавшие в зале вставали (89, 198).
Исход дела был предрешен заранее. К расстрелу были приговорены десять человек. Впоследствии шестерых помиловали, а в отношении четверых – митрополита Вениамина, архимандрита Сергия (Шеина), Ю.П. Новицкого и И.М. Ковшарова – смертный приговор был оставлен в силе. «Новицкий в своем последнем слове сказал, что никаких контрреволюционных выступлений не было. Ковшаров заявил, что процесс – маскировка действительных намерений власти. Архимандрит Сергий хладнокровно бросил в лицо судьям: «… буду жалеть вас и о вас молиться». Митрополит Вениамин заявил, что «к самому обвинению он относится спокойно, но не может отнестись спокойно к тому, что его назвали «врагом народа». «Народ я люблю и отдал за него все. И народ любит меня. Не знаю, что вы скажете мне в приговоре: жизнь или смерть? Но, что бы вы ни сказали, я осеню себя крестом и скажу – слава Богу за все» (89, 204).
Смерти приговоренные ожидали около месяца – с 5 июля 1922 года, когда суд завершился, до той ночи с 12 на 13 августа, когда их, «обритых и одетых в лохмотья, чтобы их не опознали и не отбили у конвоя питерцы, отвезли на станцию Пороховое и там расстреляли» (86, 11).
Опубликованы воспоминания одного из участников судебного процесса над священномучеником Вениамином, протоиерея Михаила Чельцова, который также был приговорен к смертной казни, но помилован. Расстрелян он был девять лет спустя, в 1931 году. Отец Михаил описал свои переживания в ожидании расстрела. Он пишет о том, что даже без смертного приговора «тюремное одиночество легко и естественно может довести до сумасшествия» (90, 130). Благодаря этим воспоминаниям мы знаем, как готовился к смерти митрополит Вениамин. Сохранился рассказ об этом неких «официальных лиц»: «Митрополит молится по 14 часов в сутки и производит на надзирателей самое тяжелое впечатление, почему они отказываются от несения ими их обязанностей в отношении к нему» (87, 107). Судя по всему, для надзирателей была очевидна невиновность митрополита и они не боялись говорить об этом, хотя спасти его, разумеется, не могли.
Существует несколько свидетельств о том, как был расстрелян святой Вениамин. Один из очевидцев рассказывал, что «митрополит Вениамин тихо молился, крестясь». Так, с молитвой на устах, и встретил смерть (83, 11). По рассказу иеросхимонаха Сампсона (Сиверса), «семь раз стреляли в него и не могли ничего сделать». Тогда стрелок взмолился: «Батя, помолись, измучились в тебя стрелять!» Митрополит произнес краткую молитву и «благословил их. Зарядили восьмой раз, и он был убит» (91, 291). Скорее всего, этот рассказ является легендой. Однако стоит согласиться с тем, что не о всяких людях слагаются такие легенды…
В 1992 году священномученик Вениамин Петроградский был причислен к лику святых Православной Церкви.
Священномученик Вениамин особенно почитается не только в Санкт-Петербурге, где пострадал за Христа, но и на каргопольской земле, где он родился. В Няндоме есть освященный в его честь храм. Села, где родился святой Вениамин, сейчас нет, как нет и храма, в котором некогда служил его отец. Рядом с новой Спасо-Преображенской церковью 13 августа 2002 года, в день памяти священномученика Вениамина, был поставлен и освящен крест.
Митрополит Петроградский и Гдовский Вениамин (в миру Василий Павлович Казанский) родился 17 апреля 1873 г. в семье священника олонецкой епархии Павла Иоанновича Казанского.
Как лучший выпускник Олонецкой Духовной семинарии в 1893 г. был послан на казённый счёт в Санкт-Петербургскую Духовную академию. С 1-го курса принимал активное участие в деятельности Общества распространения религиозно-нравственного просвещения в духе Православной Церкви (ОРРНП), выступал с беседами на фабриках, заводах и в ночлежных домах в Санкт-Петербурге, а также в Троицкой (центральной) церкви общества. 14 октября 1895 г. был пострижен в монашество, 21 ноября рукоположен во иеродиакона, 19 мая 1896 г. - во иеромонаха. 13 сентября 1897 г. был избран пожизненным членом Леонтьевского попечительства о бедных воспитанниках семинарии, в пользу которого пожертвовал значительную сумму денег.
Санкт-Петербургскую Духовную академию окончил в 1897 г. со степенью кандидата богословия. С 1897 г. преподавал Священное Писание в Рижской духовной семинарии. В 1898 г. назначен инспектором Холмской духовной семинарии. На следующий год - инспектором Санкт-Петербургской духовной семинарии. В 1901 г. был назначен цензором нового журнала «Отдых христианина». 18 февраля 1902 г. возведен в сан архимандрита, 2 апреля того же года назначен ректором Самарской духовной семинарии.
12 октября 1905 г. архимандрит Вениамин был переведен ректором в Санкт-Петербургскую духовную семинарию. В 1907 г. было построено новое здание образцовой школы при семинарии. Летом 1907 и 1909 гг. ректор организовал поездки семинаристов по России. После учреждения епархиального миссионерского совета (13 октября 1908) архимандрит Вениамин вошел в его состав. Он продолжал также активно работать в ОРРНП.
24 января 1910 г. хиротонисан во епископа Гдовского, викария Санкт-Петербургской епархии. Хиротонию, состоявшуюся 24 января 1910 г. в Троицком соборе Александро-Невской лавры, возглавил Санкт-Петербургский и Ладожский митрополит Антоний (Вадковский). С 22 ноября 1911 г. епископ Вениамин являлся третьим, с 30 мая 1913 г.- вторым, с 20 марта 1914 г.- первым викарием.
Как епископа его отличали особое усердие к богослужению и тесное общение с паствой. Он первым из архиереев стал совершать в столице ранние обедни с общенародным пением. Со дня назначения Санкт-Петербургским викарием епископ Вениамин возглавлял епархиальное братство во имя Пресвятой Богородицы. Он обозревал церковно-школьное дело в епархии, посещал учительские курсы и школы. В петербургских храмах положил начало служению литургий для школьников того или иного прихода, сам причащал детей и говорил понятные им поучения. Заложил и освятил немало храмов и школ в епархии. 15 декабря 1914 г. епископ Вениамин стал товарищем председателя всероссийского Александро-Невского братства трезвости. Возглавлял ежегодные многотысячные ходы сторонников трезвости в Александро-Невскую лавру, Троице-Сергиеву пустынь, Колпино. Был известен как «неутомимый епископ».
Несколько раз архиерей посещал другие епархии. В 1913 г. епископ Вениамин посетил Новгород в дни пребывания там Патриарха Антиохийского Григория IV. 28 апреля в Софийском соборе вместе с Патриархом совершил хиротонию Алексия (Симанского) во епископа Тихвинского. В июне 1916 г. был в Тобольске на открытии мощей свт. Иоанна (Максимовича), митрополита Тобольского и Сибирского. 8 января 1917 г. в новгородском Софийском соборе участвовал в хиротонии будущего священномученика Варсонофия (Лебедева) во епископа Кирилловского.
2 марта 1917 г. управление столичной епархией было возложено на него, как на первого викария епархии, «временно, вплоть до особых распоряжений». Официально утверждён временно управляющим 6 марта. 24 мая 1917 г. свободным голосованием клира и мирян епархии избран на Петроградскую кафедру (получил 976 голосов выборщиков из 1561), что стало первым случаем демократического избрания епископа на церковную кафедру клириками и мирянами в России. 25 мая того же года определением Святейшего Синода утверждён архиепископом Петроградским и Ладожским. С 17 июня 1917 г. - архиепископ Петроградский и Гдовский. 13 августа 1917 г. возведён в сан митрополита постановлением Синода от 13 августа 1917 г. (утверждено Временным правительством 14 августа).
15 августа участвовал в открытии Поместного Собора Российской Православной Церкви 1917-1918 гг. в Москве. Как член Собора занимал митрополичьи покои в кремлевском Чудовом монастыре, находился в Кремле во время обстрела его отрядами, действовавшими на стороне большевиков (28 октября - 3 ноября 1917 г.). Узнав об убиении в Царском Селе протоиерея Иоанна Кочурова, митрополит Вениамин принял участие в материальном обеспечении его семьи. 21 ноября митрополит Вениамин участвовал в интронизации Патриарха Тихона (Белавина).
В первой половине января в Петрограде началась ликвидация дворцовых и некоторых домовых церквей. 3 января была закрыта Синодальная типография. 11 января собрание духовенства Петроградской епархии под председательством митрополита Вениамина заявило о своем протесте против действий властей. 13 января Комиссариат государственного призрения издал распоряжение о реквизиции жилых помещений Александро-Невской лавры. 14 января собрание духовенства и прихожан вынесло резолюцию о недопущении «отобрания имущества у монастырей и храмов», а на собрании 16 января в присутствии митрополита Вениамина было решено под данной резолюцией собрать подписи по городским храмам и послать ее властям. 19 января произошло столкновение между прибывшими в лавру красноармейцами и собравшимся народом, во время которого был смертельно ранен священномученик протоиерей Петр Скипетров. 20 января митрополит Вениамин отдал распоряжение о совершении на следующий день общегородского крестного хода к лавре в защиту Церкви. Во время этого грандиозного крестного хода митрополит дважды обращался со словом о гонениях на Церковь.
26 января 1918 г. (по определению Собора от 25 января) митрополит Вениамин был назначен священноархимандритом Александро-Невской лавры. В первую очередь он обратил внимание на совершение в ней богослужений.
7 августа 1918 г. Совет комиссаров Союза коммун Северной области принял постановление о немедленном закрытии домовых церквей. Домовые храмы, имевшие отдельные здания, митрополиту Вениамину удалось преобразовать в приходские. 21 декабря 1918 г. и 21 марта 1919 г. он обращался в Синод с ходатайством о скорейшем разрешении вопроса о положении церквей бывшего Военного ведомства. 12 апреля 1919 г. последовал указ Синода о передаче церквей Военного и Морского ведомств в епархиальное управление. По ходатайству митрополита Вениамина в начале сентября 1919 г. в ведение Петроградского епархиального начальства были переданы также синодальные подворья, церкви бывших синодальных учреждений и подворья других епархий. В марте 1918 г. при митрополите и епископском совете начало работу особое бюро, которое должно было собирать сведения о безработном духовенстве и предоставлять места в больших приходах Петрограда.
В августе 1918 г. был арестован настоятель Казанского собора сщмч. протоиерей Философ Орнатский, еще несколько клириков погибли во время «красного террора». 9 августа митрополит Вениамин направил в епархиальный совет предложение установить нарочитое церковное моление «о сущих в темнице». В указе Петроградского епархиального совета от 16 августа 1919 г. были изложены меры по обеспечению семей репрессированных. Митрополит и епархиальный совет предприняли немало усилий, чтобы как можно скорее вернуть на места службы духовенство, мобилизованное и привлеченное к принудительным работам в связи с усилением гражданской войны. В результате последовали распоряжения властей об освобождении духовенства от мобилизации под различными предлогами, 1 августа 1919 г. городской отдел юстиции уведомил митрополита Вениамина об освобождении духовенства от привлечения к общественным работам.
С начала 1918 г. в Петрограде стали часто совершаться ночные богослужения, в которых принимал участие митрополит Вениамин. Великим постом во всех храмах Петрограда по его благословению служились пассии. Устраивался также детский крестный ход в Александро-Невскую лавру, где митрополит служил молебен и благословлял детей. В Светлую пятницу по распоряжению митрополита в Петрограде с 1918 г. стало совершаться общегородское празднование в честь иконы Божией Матери «Живоносный Источник». 22 июня 1919 г. в Князь-Владимирском соборе митрополит возглавил впервые совершавшуюся службу Всем русским святым. Несмотря на тяжелое время, в епархии удалось освятить несколько новых храмов и приделов.
Большое внимание митрополит Вениамин уделял духовному образованию. 26 января 1918 г. он был избран почетным членом Петроградской духовной академии, в декабре того же года прекратившей свою деятельность. Санкт-Петербургская духовная семинария была закрыта 30 сентября 1918 г., но на следующий день открылось Богословско-пастырское училище, которое просуществовало до 1928 г. 4 июля 1919 г. Синод поручил ему организацию просветительской деятельности лавры. 14 декабря наместником лавры стал иеромонах Николай (Ярушевич), на следующий день возведенный в сан архимандрита.
При активном участии митрополита Вениамина в 1919 г. началась работа по организации Петроградского Богословского института, открывшегося 16 апреля 1920 года. Он был избран 1-м почетным членом института.
Чрезвычайно активным и пользовавшимся поддержкой архиерея было братское движение. Братство сложилось только весной 1920 г., было тесно связано с Богословским институтом и просуществовало около года. 15 июля 1918 г. митрополит Вениамин открыл трудовое Александро-Невское братство для выделки свечей (бывш. свечной завод). Большую роль в духовной жизни Петрограда в начале 20-х гг. играли митрополичья Крестовая церковь и Александро-Невское братство, созданное в 1919 г. на базе существовавшего в лавре кружка молодежи. Основой духовной жизни братства, включавшего лаврских монахов и мирян обоего пола, были богослужения.
В 1919 г. митрополит несколько месяцев временно управлял Олонецкой епархией. В том же году он временно управлял частью Псковской епархии, которая не была занята немецкими войсками. Из-за нарушения связи с зарубежными храмами, находившимися в ведении Петроградских митрополитов, он 21 июня 1921 г. в письме митр. Евлогию (Георгиевскому) выразил согласие на передачу ему управления этими приходами.
Постепенно отношение государства к Церкви становилось жестче. 5 октября 1920 г. была прекращена деятельность Петроградского епархиального совета. Во время подавления Кронштадтского восстания (28 февраля - 17 марта 1921) были расстреляны несколько священников. 16 июля 1921 г. митрополита Вениамина вызвали в ЧК, где взяли с него подписку о невыезде. Летом 1921 г. 34 губернии страны были охвачены сильнейшей засухой, в результате которой начался голод. После издания Патриархом Тихоном послания о помощи голодающим митрополит Вениамин 23 июля 1921 г. предложил правлению Общества православных приходов образовать комиссию для приема и передачи пожертвований во Всероссийский комитет помощи голодающим (Помгол). Председательство в комиссии он принял на себя. После роспуска Помгола митрополит 8 сентября выпустил распоряжение, в котором говорилось о прекращении деятельности комиссии, пожертвования предложил представлять в комиссии помощи голодающим при местных районных советах.
23 февраля 1922 г. был издан декрет ВЦИК об изъятии церковных ценностей для нужд голодающих. Митрополит Вениамин с самого начала выражал желание достичь компромисса с властью по этому вопросу. Он смог договориться о том, что при изъятии ценностей должны были присутствовать представители духовенства, а предметы, имеющие особое значение для верующих, могли заменяться аналогичным металлом по весу. Однако власть сознательно использовала вопрос о церковных ценностях для того, чтобы начать мощную антицерковную кампанию. Поэтому соглашение, достигнутое митрополитом, не соблюдалось, и в ряде церквей произошли конфликты верующих с представителями власти. В этих условиях митрополит обратился к клиру и пастве и разрешил «общинам и верующим жертвовать на нужды голодающих … даже и ризы со святых икон, но не касаясь святынь храма, к числу которых относятся св[ятые] престолы и что на них (священ[ные] сосуды, дарохранительницы, кресты, Евангелия, вместилища св[ятых] мощей и особо чтимые иконы)». Более того, призвал верующих даже в случае изъятия святынь не допускать проявления «насилия в той или иной форме». Заявил, что «ни в храме, ни около него неуместны резкие выражения, раздражение, злобные выкрики против отдельных лиц или национальностей». Выступил с призывом к пастырям и пастве к спокойствию. При образовании в мае 1922 г. обновленческого Высшего Церковного Управления (ВЦУ), поддержанного властью, отказался признать его законность. В послании к пастве заявил, что никакого сообщения от Патриарха Тихона о его отречении и образовании ВЦУ не получал, а потому во всех храмах по-прежнему должно возноситься имя Патриарха (Патриарх Тихон был отстранен властью от управления Церковью и предан гражданскому суду).
1 июня 1922 г. митрополит Вениамин был арестован по обвинению в воспрепятствовании изъятию церковных ценностей. На самом деле, непосредственной причиной ареста стала принципиальная позиция, занятая митрополитом в отношении «обновленцев». Кроме него, к делу были привлечены ещё 86 человек. Судебный процесс проходил с 10 июня по 5 июля 1922 г. в здании бывшего Дворянского собрания. На процессе он держался мужественно, вину не признал, а последнее слово преимущественно посвятил доказательствам невиновности других подсудимых. К доводам защиты о том, что именно действия митрополита предотвратили кровопролитие, судьи не прислушались.
Петроградский революционный трибунал приговорил к расстрелу 10 подсудимых (в их числе был и митрополит Вениамин). Шестерым смертная казнь была заменена лишением свободы. Митрополит Вениамин был расстрелян в ночь на 13 августа 1922 г. вместе с архимандритом Сергием (Шеиным), адвокатом И. М. Ковшаровым и профессором Ю. П. Новицким. Точное место казни неизвестно. По одной из версий, это произошло на станции Пороховые по Ириновской железной дороге, причём перед казнью все были обриты и одеты в лохмотья, чтобы нельзя было узнать духовных лиц.
В 1992 г. Архиерейский собор Русской православной церкви причислил митрополита Вениамина к лику святых. На Никольском кладбище Александро-Невской лавры в его память установлен кенотаф.
Память отмечается 31 июля, в Соборе Санкт-Петербургских святых и в Соборе новомучеников и исповедников Российских.
После окончания гражданской войны опустошенные советские республики охватила настоящая золотая лихорадка. Она была вызвана не открытием новых месторождений, а изданием декрета Президиума ВЦИК от 2 января 1922 года. Документ предписывал изъять у Церкви и других религиозных организаций все имевшиеся у них в наличии предметы из драгоценных материалов. Формальным поводом для проведения этой масштабной акции стал голод в Поволжье, Украине, Крыму и на Нижнем Урале. В пропагандистских листовках говорилось, что конфискованные ценности продадут, и на полученные средства будет закуплено продовольствие для страдающих регионов. Но на самом деле у власти был совсем иной мотив разворачивать против Церкви целую армию чиновников и сотрудников спецслужб. Обитатели Кремля преследовали, как минимум, две цели.
Во-первых, деньги были нужны отнюдь не для продовольственной помощи голодающему населению. Первоочередной задачей провозглашалась создание стабилизационного фонда, который в ближайшем будущем смог бы стать основой грандиозных экономических преобразований. К тому же близилось время Генуэзской международной конференции, на которой советское руководство надеялось получить признание Запада и щедрые заморские кредиты. Участие в ней тоже требовало немалых средств – и на содержание делегации, и на организацию банкетов, и на подношения «нужным» людям. Да и в самом советском руководстве хватало тех, кто не прочь был поживиться за государственный счет.
Во-вторых, Церковь была заклятым врагом режима. Причина лютой ненависти к Православию крылась не столько в религии, сколько в идеологии. Духовенство и активная часть мирян являлись носителями старой культуры, совершенно чуждой строителям нового порядка. И если Церковь с огромными оговорками могла все-таки признать легитимность власти большевиков, то сами революционеры были настроены решительно против любого инакомыслия. Религии не было места в новой идеологии, а значит – верующие должны были либо отказаться от своей веры, либо умереть. Наибольшее беспокойство у большевиков вызывало священство, и именно оно подлежало физическому и поголовному истреблению. Отсрочка была дана лишь тем, кто так или иначе подыгрывал новым властям, однако и этих людей планировалось со временем либо окончательно перевоспитать, либо уничтожить.
Первая волна расстрелов прокатилась по стране сразу после революции – в 1918 году. Но гражданская война ставила перед большевиками иные задачи, и о духовенстве как-то забыли. Правда, ненадолго – в конце 1921 года число арестов и расстрелов снова пошло в рост. И тут бы запустить карательную машину на полную мощность… ан, нет, не могли коммунисты этого сделать. Причина была проста – если бы в стране начались массовые преследования духовенства, западные страны под влиянием белой эмиграции попросту не стали бы общаться с советской делегацией в Генуе, и ни о каком международном признании тогда не могло бы быть и речи. Поэтому, большевики вынуждены были притворяться демократами, дав Церкви видимую свободу. И все-таки Ленин не мог оставить «религиозный вопрос» без внимания. Он решил действовать по-другому и использовать голод в качестве повода для развязывания масштабных гонений. План был прост – изъятие ценностей предполагало конфискацию и богослужебной утвари. По церковным правилам, эти предметы считаются священными и переплавке не подлежат. Власти знали, что верующие будут протестовать против вторжения в алтари светских лиц, и заранее планировали выставить мирян и священников как вредителей, которые выступают против спасения голодающих крестьян. А с вредителями разговор один – арест и расстрел. Чтобы придать подобным карательным мерам хотя бы некоторую видимость законности, проводились показательные судебные заседания, на которых, как правило, людей обвиняли по многим пунктам. Самый громкий такой процесс состоялся над митрополитом Петроградским Вениамином (Василием Павловичем Казанским).
Формальным поводом для ареста владыки послужил его отказ выдавать отрядам ЧК богослужебную утварь из храмов Петрограда. Однако были у спецслужб и скрытые мотивы – за плечами митрополита были долгие 26 лет служения. За все это время он сумел снискать любовь народа и верность духовенства. По сути, владыка был негласным лидером всей антибольшевистской оппозиции Петрограда, и власти видели в нем сильного соперника.
Сын простого карельского священника, Василий Казанский начал свой путь в различных духовных семинариях, где на первых порах был одним из лучших учеников, активистом духовного просвещения, а затем – после принятия сана и монашества – преподавателем, инспектором, ректором. И на каком бы посту не находился будущий святитель, он везде проявлял заботу о простых учениках, оставаясь для них внимательным отцом и заботливым наставником. В 1910 году архимандрит Вениамин был рукоположен в епископы и стал одним из помощников столичного митрополита. Скромный и простой в общении, он отличался от многих владык своей тесной связью с паствой, лично возглавлял богослужения, часто совершал крестные ходы по Питеру, не чурался простых рабочих. Больше всего он любил посещать не центральные городские районы, а прилегающие к заводам окраины, где жили самые бедные петербуржцы. Свое епископское служение владыка совмещал с активной общественной деятельностью – возглавлял общество трезвости, читал лекции, на которые могли прийти все желающие. По сути, в ведении епископа находилась вся духовная образовательная система столичной епархии, которую святитель поднял на очень высокий уровень.
2 марта 1917 года владыка возглавил Петроградскую кафедру на правах исполняющего обязанности правящего архиерея, а 28 мая его возвели в сан архиепископа, и город полностью перешел под омофор владыки. Но даже будучи поставлен на такой высокий пост, он продолжал быть открытым простым человеком. В интервью одной из газет сразу после своего избрания, архиепископ Вениамин заявил: «Бумажное делопроизводство, всякую формалистику я буду по возможности от себя отстранять. Мое дело – быть в живом и непосредственном общении с паствой. Тут предстоят огромные задачи и огромная работа… Нужно все строить по-новому, да притом так, чтобы это встречало полнейшее признание со стороны широких масс верующего люда. Мне уже представляется необходимость особой поездки по селам и деревням епархии. Тут, быть может, на местах, придется обсуждать устройство приходских советов, благотворительных и просветительных учреждений». И владыка эту программу стал воплощать в жизнь – он ездил в самые отдаленные местечки и села, собирал приходские советы и собрания верующих, общался, доносил до людей последние вести церковной жизни. Святитель искренне любил свою паству, видел в каждом верующем живого человека с реальными радостями и проблемами. И они отвечали его такой же любовью.
Когда начались гонения большевиков и появились первые жертвы среди священства, владыка стал помогать тем матушкам-вдовицам, на чьих руках остались несовершеннолетние дети. Сам терпя нужду, он делился последним. Тем временем тиски красного террора сжимались все сильнее. Первый удар большевики нанесли по домовым и дворцовым церквям, которые вместе с остальными зданиями переходили в собственность государства. Однако отдельно стоящие храмы владыке удалось отстоять. Священство было напугано и морально подавлено, один лишь архипастырь держался достойно среди разгулявшейся анархии и подавал пример другим. В этих тяжелейших условиях ему удалось наладить в Петрограде мало-мальски активную церковную жизнь, продолжить функционирование некоторых духовных учебных заведений. Его усилиями Александро-Невская лавра так и не была отдана большевикам. При митрополите и епископском совете начало работу особое бюро, которое регистрировало безработных клириков и предоставляло им места в больших приходах Петрограда. Как ни странно, в «столице революции» большинство населения, несмотря на активную пропаганду безбожия, оставалось верующим – процент религиозности был высок даже среди рабочих.
Репрессии ужесточились, священников объявили тунеядцами, и тех, кто не попал под расстрел, привлекали к общественным работам. На деле это была каторга, поскольку условия такого труда были крайне тяжелыми. В 1919 году митрополит Вениамин добивается, чтобы духовенство было освобождено от принудительных работ, а иерейским семьям был дан минимальный пакет социальных гарантий. При этом занимал жесткую общественную позицию, с чиновниками был вежлив, но непреклонен, когда дело касалось интересов Церкви. Призывал народ не участвовать в первомайских демонстрациях, если они приходились на дни поста. Особое внимание уделял православным братствам, которых при владыке в Питере было несколько, и все они вели активную деятельность. Все дела решал лично, сохраняя при этом живую связь с рядовыми клириками. Вот как отзывался о святителе епископ Алексий (Симанский), впоследствии – патриарх Московский: «Митрополит Вениамин держит в своих руках все нити управления, и от него, с одной стороны, исходит инициатива различных начинаний, с другой – сильная поддержка тех, кто трудится на том или ином поприще. Он все знает, что у него делается, а также кто и как делает свое дело, и он умеет показать и свое одобрение, и свое неудовольствие. Он прекрасно учел и понял, в чем заключается при настоящих условиях и в таком городе, как Петроград, сила архипастыря – в возможно частом и тесном общении с народом. И он и себя лично, и своих викариев направляет к тому, чтобы все более и более расширять круг своего молитвенного общения с верующим народом. И это ему удается в большой мере».
Более-менее сносная жизнь для верующих петербуржцев кончилась с падением восстания матросов в Кронштадте 17 марта 1921 года. Власть стала сильнее закручивать гайки – Ленин понимал, что если бунт, поднятый моряками Балтийского флота, будет поддержан другими людьми, земля под большевиками может серьезно зашататься. Наиболее сочувствовали восставшим люди старшего поколения, в основном – верующие. В итоге 16 июля 1921 года владыку вызвали в ЧК, где взяли с него подписку о невыезде.
Летом того же года начался голод. Церковь откликнулась сразу, и на нужды обездоленных регионов были собраны значительные средства. Но вскоре государство закрыло фонд помощи Поволжью, заявив, что для решения проблемы необходимо привлечение более значительных средств. Митрополит, следуя указаниям патриарха Тихона, разрешил выдавать чекистам церковные ценности, не имеющие евхаристического предназначения. При этом было официально оговорено, что священники должны контролировать процесс передачи, дабы избежать спекуляций. Особо чтимые святыни владыка предлагал откупать у государства. Но напряжение нарастало. Городские спецслужбы получили указание насильно отбирать ценности. В свою очередь владыка заявил, что отдавать богослужебные сосуды равносильно кощунству и запрещается канонами. Весной 1922 года кампания по изъятию началась по всей губернии. То тут, то там вспыхивали стычки верующих с милицией, несмотря на то, что владыка призвал прихожан действовать законными методами: «Со стороны верующих совершенно недопустимо проявление насилия в той или другой форме… При изъятии церковных ценностей, как и во всяком церковном деле, не может иметь место проявление каких-либо политических тенденций. Церковь по существу своему вне политики и должна быть чужда ей».
Между тем шла и другая политическая борьба. Группа священников во главе с Александром Введенским, которые были сотрудниками большевицкого режима, добивалась от патриарха Тихона, чтобы он признал легитимным обновленческое движение. Но патриарх своего согласия не дал – обновленчество по многим пунктам серьезно нарушало церковные каноны и, по сути, было светской организацией с церковным антуражем. Поддержать подобное не мог ни один архиерей. В содействии обновленцам отказал и владыка Вениамин, которого в своем завещании патриарх указал вторым возможным кандидатом на Московскую кафедру в случае своей кончины. Власти понимали, что популярность Петроградского митрополита растет, и его нужно поскорее ликвидировать.
Против святителя сфабриковали дело, обвинив в антисоветской пропаганде и подстрекательстве к бунтам. 1 июня владыка был арестован, и на следующий день заключен в тюрьму. 10 июня начался судебный процесс, к которому кроме митрополита Вениамина было привлечено еще 85 человек, как духовенства, так и мирян. На суде свидетелям и лично митрополиту задавались разные вопросы, порою совсем не касающиеся предмета обсуждения. На все нападки владыка отвечал спокойно, с достоинством и осознанием своей невиновности. Народное мнение тоже было на стороне обвиняемого, защита сумела доказать, что действия митрополита не привели к бунтам, а, наоборот, смогли утихомирить разгоряченную толпу и предотвратить кровопролитие. Несмотря на это, суд вынес заранее заготовленный приговор – расстрел!
На последнем заседании Владыке дали последнее слово. Это право он использовал для защиты своих друзей. Он понимал, что власть решила уничтожить его. Держался святитель невозмутимо, полагаясь на волю Божью. В своем последнем письме он писал:
«В детстве и отрочестве я зачитывался житиями святых и восхищался их героизмом, их святым воодушевлением, жалел всей душой, что времена не те и не придется переживать, что они переживали. Времена переменились, открывается возможность терпеть ради Христа от своих и от чужих. Трудно, тяжело страдать, но по мере наших страданий, избыточествует и утешение от Бога. Трудно переступить этот Рубикон, границу, и всецело предаться воле Божией. Когда это совершится, тогда человек избыточествует утешением. <…> Страдания достигли своего апогея, но увеличилось и утешение. Я радостен и покоен, как всегда. Христос наша жизнь, свет и покой. С Ним всегда и везде хорошо».
Из одиннадцати человек, приговоренных к расстрелу, помилования были удостоены семь. Четырех обвиненных, в том числе – и владыку, расстреляли в неизвестном месте. Реабилитировали святителя в 1990 году. Архиерейский Собор 1992 года причислил митрополита Петроградского и Гдовского к лику мучеников. Этот несгибаемый, мужественный и верный Христу пастырь стал одним из первых, кого прославили в числе новомучеников и исповедников земли Русской.
Фото 2 – Митрополит Вениамин на освящении Свято-Георгиевского храма. Ложголово, 1912 г.
Фото 3 – Патриарх Тихон и митрополит Вениамин.
Фото 4 – Заседание Петроградского ревтрибунала по делу митрополита Вениамина, 1922 г.
В этом году 13 августа исполняется 90 лет со дня мученической кончины митрополита Петроградского Вениамина (Казанского). Открытый суд над ним, вопиющая несправедливость, чинимая со стороны властей, и спокойная вера, глубокое, мирное достоинство со стороны митрополита создали особое, внятное, открытое для всех нас свидетельство о Христе.
Священномученик Вениамин, митрополит Петроградский и Гдовский, расстрелянный 13 августа 1922 года, был одним из первых, кого прославила наша Церковь, как только обрела свободу от пут коммунистического режима. Его любовь к пастве, его непоколебимое миротворчество в отношениях с кем бы то ни было, его поведение и на процессе, приведшем к расстрелу, и после получения смертного приговора - все это издавна жило в церковной памяти, и никто из знавших о митрополите Вениамине не сомневался, что он - святой. Имя его широко известно и вспоминается Церковью нередко, на всех праздничных богослужениях, а в храмах, где особо почитаются новомученики и исповедники Российские, на каждой воскресной всенощной. С жизнью свмч. Вениамина каждый желающий может без труда познакомиться с помощью интернета, книга о нем Николая Конева выходила уже не раз. В этой краткой статье, вспомнив жизненный путь владыки-мученика, мы обратимся к последнему периоду его жизни и самому главному в нем - примеру и слову.
Детство и отрочество будущего мученика связаны с Архангельским краем. Он родился и был наречен в крещении Василием в 1873 году в семье священника Преображенской церкви Нименгского погоста (ныне деревня Андреевская Архангельской области; церковь не сохранилась) Павла Казанского.
В семье Павла и Марии Казанских было четверо детей: трое сыновей (Василий был старшим) и дочь. Как лучший выпускник Петрозаводской Духовной семинарии 1893 г., Василий Казанский был послан на казенный счет в С.-Петербургскую Духовную академию. Уже во время учебы в академии будущий архипастырь уделял много времени и внимания простому люду северной столицы: активно участвовал в деятельности «Общества распространения религиозно-нравственного просвещения», организуя беседы среди рабочих.
На третьем курсе Академии (в 1895 г.) Василий принял монашеский постриг с именем мученика V века Вениамина, весною 1896 г. был рукоположен во иеромонаха. В 1897 году, по окончании академии, преподавал в Рижской духовной семинарии, а два года спустя стал инспектором Холмской духовной семинарии (Польша). По воспоминаниям ректора этой семинарии, впоследствии митрополита Евлогия (Георгиевского), «это был молоденький, скромный, кроткий, улыбающийся монах, а дело повел крепкой рукой и достиг добрых результатов»
В 1901 году архимандрит Вениамин был рукоположен во епископа Гдовского, викария Санкт-Петербургской епархии, а в октябре 1905 года, в сане архимандрита, назначен ректором Санкт-Петербургской семинарии. Епископ Вениамин неоднократно удостаивался правительственных наград. 24 марта 1917 года, после Февральской революции и увольнения на покой митрополита Петроградского и Ладожского Питирима, голосованием клира и мирян он был избран архиепископом Петроградским и Ладожским и 25 мая утвержден Святейшим Синодом. Синодальным определением от 14 - 17 июня 1917 года его епархиальный титул был изменен на «Петроградский и Гдовский». 13 августа 1917 года владыка Вениамин был возведен в сан митрополита. Примечательно, что избрание владыки Вениамина архиепископом Петроградским совершилось вопреки желаниям В. Львова, обер-прокурора, поставленного Временным Правительством. Далее мы следуем, в основном (и с большими сокращениями), «Жизнеописанию святителя Вениамина» , составленному перед Архиерейским собором 1992 года, прославившим святителя в лике святых.
Владыка Вениамин был поистине народным избранником: епархия голосовала за него с редким единодушием, так что, в отличие от других губерний, в Петрограде, в связи с избранием пастыря, страсти не разгорелись. Это объяснялось народной любовью к викарию Гдовскому, которого всегда отличало тесное общение с паствой. Один из его современников впоследствии вспоминал о святителе Вениамине: «Петроградское население огромным большинством (в том числе голосами почти всех рабочих) вотировало за Владыку Вениамина. Оно давно его знало и было глубоко привязано к нему за его доброту, доступность и неизменно сердечное и отзывчивое отношение к своей пастве и к нуждам ее отдельных членов. Митрополит Вениамин, уже будучи в этом сане, охотно отправлялся по этому зову для совершения молений и треб в самые отдаленные и бедные закоулки Петрограда... Иногда он до позднего вечера выслушивал обращавшихся к нему, никого не отпуская без благостного совета, без теплого утешения, забывая о себе, о своем отдыхе, о пище... Проповеди его всегда были чрезвычайно просты, без всяких ораторских приемов, без нарочитой торжественности, но в то же время они были полны какой-то чарующей прелести. Именно незамысловатость и огромная искренность проповедей митрополита делала их доступными для самых широких слоев населения, которое массами наполняло Церковь, когда ожидалось служение митрополита». Сразу же после избрания на Петроградскую кафедру святитель заявил: «Я стою за свободу Церкви. Она должна быть чужда политики, ибо в прошлом она много от нее пострадала. И теперь накладывать новые путы на Церковь было бы большой ошибкой со стороны людей, истинно преданных Церкви. Я приветствую новую жизнь Церкви, когда народ призван к живейшему участию в церковных делах. Самая главная задача Церкви сейчас - это устроить и наладить нашу приходскую жизнь».
По утверждению современного церковного историка протоиерея В. Цыпина, митрополит Вениамин «был, вероятно, самым аполитичным во всем российском епископате». В этом плане представляют большой интерес слова будущего мученика за веру Христову, сказанные на Поместном Соборе 1917-1918 года после кровопролитной победы сторонников большевистской власти в Москве: «Мы не знаем истинного положения дел, его исторической стороны: кто больше виноват, а кто меньше, нам не ведомо. Не надо нам вспоминать бывшее, искать виновников происшедших событий. Вспомним лучше сказанные нашим русским Златоустом архиепископом Херсонским Иннокентием слова в Великий Пяток: "Теперь не время слов и речей, а время - молиться и плакать". Прошу поэтому прекратить все речи о минувших событиях: это делу не поможет».
Аполитичность не мешала владыке Вениамину смело и мужественно стоять за Церковь перед лицом богоборческой власти. Расскажем о январских событиях 1918 года. 10 января митрополит Вениамин обратился в Совет Народных Комиссаров с заявлением о недопустимости провозглашенного только что Декрета «об отделении Церкви от государства». В этом заявлении он писал: «Православный русский народ никогда не допускал подобных посягательств на его святые храмы». 11 января 1918 года состоялось экстренное собрание «Братства приходских советов г. Петрограда и епархии» под председательством митрополита Вениамина, в связи с отобранием Синодальной типографии, и была принята соответствующая резолюция, направленная в Смольный. Реакция была незамедлительной: 13 января в Александро-Невскую Лавру прибыл вооруженный отряд матросов и красногвардейцев с предписанием комиссариата призрения «о реквизиции всех жилых и пустующих помещений со всеми инвентарем и ценностями». Столкнувшись с решительным отказом подчиниться предписанию, отряд ушел. Вторая попытка захвата Лавры состоялась 19 января 1918 года. Владыка, находившийся в Лавре в своих покоях, приказал созывать народ набатным звоном лаврского колокола. Толпы народа стали стекаться в Лавру. Раздались крики: «Православные, спасайте церкви!». Отряд и его предводитель были обезоружены, те, кто был уже арестован к тому времени, были освобождены. Монахи успокаивали возмущенную толпу. Один из них, спасая предводителя отряда, увел его через Тихвинское кладбище подальше от возмущенного народа. Тем временем прибыл новый отряд матросов и красногвардейцев с двумя пулеметами, которые были поставлены на лаврском дворе. По колокольне было дано несколько залпов, однако набат продолжался. Тогда один из красногвардейцев поднялся на колокольню и, угрожая револьвером, согнал оттуда звонивших богомольцев. Красногвардейцы стали энергично изгонять народ с лаврского двора. Раздались выстрелы. Смертельно был ранен и на другой день скончался настоятель Скорбященской церкви протоиерей Петр Скипетров. Он увещевал красногвардейцев не чинить насилий над верующими и за это получил от одного из них пулю в рот. Но выстрелы и насилия не испугали верующий народ. И духовенству потребовалось немало усилий, чтобы удержать людей от резкого сопротивления захватчикам Лавры. Красногвардейцы ушли. На следующий день депутации от рабочих Стеклянного и Фарфорового заводов, а также от рабочих других заводов посетили митрополита Вениамина и выразили ему свою готовность охранять Лавру (окончательно закрыта она была в 1930-е годы).
Нам это трудно сейчас представить (так сливается то время в одно сплошное «лихолетье»), но в 1918 году наши соотечественники - не только в Петрограде - переживали… религиозный подъем! Владыка Вениамин писал тогда в послании к пастве: «Всю свою деятельность я направлял и направляю к тому, чтобы поддержать и укрепить веру, воодушевить малодушных и утешить унывающих. Везде и всюду, в Петрограде и вне его, в городах: Кронштадте, Ораниенбауме, Петергофе, в Царском Селе и деревнях и селах Лужского уезда я утешался общей верой нашей в Господа Иисуса Христа, молился с народом и учил его вере и любви Христовой. Уровень религиозной жизни Петрограда начал подниматься. Храмы Божии стали наполняться богомольцами и окружаться прихожанами. Вера православная под свои знамена св. креста и хоругви стала собирать все больше и больше верующих людей независимо от их общественного положения и политических взглядов. Духовенство из своей среды дало пастырей священномучеников, приснопамятных протоиереев Иоанна и Петра. Народ православный в массе созрел до готовности идти на подвиг мученичества и исповедничества и пожертвовать всем, даже жизнью, защищая веру, святыни православные и достояние церковное...». Но Господь попустил укрепление чуждой народу «народной власти».
В феврале 1922 года, в связи с голодом, ВЦИК принял решение об изъятии церковных ценностей. Решение это носило провокационный характер: Церкви не разрешалось никаких благотворительных инициатив, она лишь должна была отдать свои ценности (и священные сосуды также!) представителям власти.
В Петрограде изъятие ценностей проходило спокойнее, чем в других местах - благодаря стараниям владыки Вениамина, который обратился к пасомым с таким «Воззванием»: «Святая Церковь, верная заветам Христа, следуя примеру великих святителей, во время народных бедствий шла на помощь погибающим <…> Я своей архипастырской властью разрешаю общинам и верующим жертвовать на нужды голодающих церковные ценности, даже и ризы со святых икон, но не касаясь святынь храма <…> Но если гражданская власть, ввиду огромных размеров народного бедствия, сочтет необходимым приступить к изъятию и прочих церковных ценностей, в том числе и святынь, я и тогда призываю пастырей и паству отнестись по-христиански к происходящему в наших храмах изъятию, наблюдая за исполнением п.п. 5, б и 7 Постановления Петроградской губернской комиссии помощи голодающим от 5 апреля с.г. при участии моих представителей. / Со стороны верующих совершенно недопустимо проявление насилия в той или другой форме, ни в храме, ни около него неуместны разные выражения раздражения, злобные выкрики против отдельных лиц или национальностей и т.п., так как все это оскорбляет святость храма и порочит церковных людей, от которых, по апостолу, должны быть удалены всякие раздражение, и ярость, и гнев, и крик, и злоречие со всякою злобою (Еф. 4, 31). / <…> «Царство Мое не от мира сего», - заявил Спаситель Пилату. Этим курсом, вне политики, я вел корабль Петроградской церкви и веду, и идти им настойчиво приглашаю всех пастырей. Всякого рода политические волнения, могущие возникнуть около храма по поводу изъятия ценностей, как было, например, около храма на Сенной, никакого отношения к Церкви не имеют, тем более к духовенству. / Не сможем мы сего выкупить, - лишатся наши храмы некоторых своих драгоценностей, скорбеть безутешно не будем. Скажем по слову Божию: «Господь раньше дал, Господь теперь взял украшение наших храмов, да будет Имя Господне благословенно». Проводим изымаемые из наших храмов церковные ценности с молитвенным пожеланием, чтобы они достигли своего назначения и помогли голодающим. Для этого используем, насколько возможно, предоставляемое верующим право по наблюдению за поступлением изымаемых церковных ценностей по назначению и сопровождению предметов довольствия голодающим. / Всегда любовно внимательные к голосу вашего архипастыря и на этот раз послушайте его, дорогие мои. Сохраните доброе христианское настроение в переживаемом вами тяжелом испытании. Не давайте никакого повода к тому, чтобы капля какая-нибудь, чьей бы то ни было человеческой крови была пролита около храма, где приносится Бескровная Жертва» Это «Воззвание» святителя Вениамина несомненно оказало свое положительное воздействие на паству, которая прислушалась к голосу своего любимого архипастыря, так что глава Петроградской милиции в своем официальном донесении констатировал «блестящее и сравнительно вполне спокойное проведение кампании». Однако власти нужна была удача провокации, а не помощь голодающим.
В мае 1922 года руководствующее положение в Церкви захватили обновленцы. Одним из их ведущих деятелей был петроградский священник Александр Введенский, талантливый оратор, помощник митрополита Вениамина в пастырском окормлении Петроградской епархии. А. Введенский, А. Красницкий, Е. Белков и др, обманув патриарха Тихона и воспользовавшись его арестом, образовали Высшее Церковное Управление, облеченное властью якобы по благословению патриарха. Приехав из Москвы в Петроград, А. Введенский 25 мая явился к митрополиту Вениамину и предъявил ему «Удостоверение», что он, будто бы «согласно резолюции Святейшего Патриарха Тихона, является полномочным членом ВЦУ и командируется по делам церкви в Петроград и другие местности Российской Республики». «А почему нет подписи патриарха Тихона?» - спросил владыка и отказался признавать самозванцев. Более того, в воскресенье 28 мая 1922 года в храмах Петроградской епархии было оглашено «Послание к Петроградской православной пастве» митрополита Вениамина, в котором члены ВЦУ и примкнувшие к ним недвусмысленно объявлялись отлученными от Церкви.
Опубликованное в газетах, это «Послание» святителя Вениамина вызвало ярость со стороны покровителей Введенского и иже с ним. О неоднократно провозглашавшемся принципе невмешательства в церковную жизнь совершенно забыли. В газетах появились фразы вроде следующей: «Митрополит Вениамин осмелился отлучить от Церкви священника Введенского. Меч пролетариата тяжело обрушился на голову митрополита!». Это показывало, что мощные покровители открыто берут «живую церковь» под свою защиту.
Вскоре к митрополиту Вениамину явился Введенский в сопровождении Бакаева, бывшего председателя Петроградской ЧК, а затем Петроградского коменданта. Они предъявили митрополиту ультиматум: либо он отменит свое постановление о Введенском, либо против него и ряда духовных лиц будет - по поводу изъятия церковных ценностей - устроен процесс, в результате которого погибнут и он сам, и наиболее близкие ему лица. Митрополит спокойно это выслушал и немедленно ответил категорическим отказом.
1 июня 1922 года губернский отдел ГПУ в Петрограде получил из Москвы телеграмму с приказом арестовать митрополита Вениамина и привлечь к суду. В книге Николая Коняева «Священномученик Вениамин, митрополит Петроградский» рассказывается: «В этот день в Петрограде шли дожди и дул сильный ветер. Тем не менее, несмотря на непогоду, митрополит не отказался от положенной вечерней прогулки. Гулял он здесь же, в Лавре, на Никольском кладбище. Он стоял у могилы блаженного Митрофана, когда прибежавший келейник сказал, что приехали агенты ГПУ. Перекрестившись, митрополит направился в канцелярию, где уже шел обыск». Существует устоявшееся поверье, будто при обыске присутствовал Введенский, который имел наглость подойти к владыке под благословение, на что владыка, не дав благословения, сказал: «Отец Александр, мы не в Гефсиманском саду». Современные церковные историки такой факт отрицают, но поверье выразительно передает народное мнение о Введенском: это Иуда.
Судебный процесс начался в субботу 10 июня 1922 года. Заседания Петроградского революционного трибунала происходили в зале филармонии (бывшем Дворянском Собрании), на углу Михайловской и Итальянской улиц. Митрополит Вениамин был на скамье подсудимых таким, как и всегда простым, спокойным, благостным. Понятно, он был центром всего громадного процесса. На нем сосредоточивалось внимание и врагов, и безмерно любившей его верующей паствы, заполнявшей, если ее допускали, зал заседаний, и прочей публики, относившейся к митрополиту с исключительным сочувствием, как к заранее обреченной жертве. К публике, сочувствующей митрополиту, не относились только те «посетители», которые направлялись в трибунал «по нарядам», чтобы создавать соответствующее видам устроителей процесса настроение.
Другая замечательная личность в процессе, вслед за митрополитом обращавшая на себя значительное внимание, это архимандрит Сергий (Шеин) . Он являл и большое сходство, и яркий контраст с митрополитом. Сходство - в глубокой вере и готовности за нее пострадать; разница - в характерах и темпераментах. Митрополит не боялся смерти, но он и не искал ее: он спокойно шел навстречу ожидавшей его участи, предавшись воле Божией. Отец же Сергий как бы жаждал пострадать за веру. Отсюда его пламенные, вдохновенные речи на суде, отличавшиеся от сжатых и спокойных ответов на суде Владыки Вениамина. Очевидцам процесса архимандрит Сергий напоминал мученика первых веков христианства.
Мученического венца сподобились также Ю.П. Новицкий и И.М. Ковшаров. Новицкий заранее покорился своей участи, он смело глядел судьям в лицо и не скупился на полные горького сарказма выпады.
К чтению обвинительного акта приступили лишь в понедельник 12 июня. В кратком очерке нет возможности останавливаться подробно на этом продолжительном, громком (как ни странно, открытом) сфабрикованном процессе. Но нельзя не упомянуть отдельных важнейших его эпизодов.
Блистательную речь в защиту владыки Вениамина произнес знаменитый в то время адвокат Я.С. Гурович (его попросил быть защитником сам владыка), который в заключение сказал следующее: «Чем кончится это дело? Что скажет когда-нибудь о нем беспристрастная история? История скажет, что весной 1922 года в Петрограде было проведено изъятие церковных ценностей, что, согласно донесениям ответственных представителей советской администрации, оно прошло в общем «блестяще» и без сколько-нибудь серьезных столкновений с верующими массами. / Что скажет далее историк, установив этот неоспоримый факт? Скажет ли он, что несмотря на все это и к негодованию всего цивилизованного мира, советская власть нашла необходимым расстрелять Вениамина, митрополита Петроградского, и некоторых других лиц? - Это зависит от вашего приговора. / Вы должны стремиться соблюсти в этом процессе выгоду для советской власти? Во всяком случае, смотрите, не ошибитесь... Если митрополит погибнет за свою веру, за свою безграничную преданность верующим массам, - он станет опаснее для советской власти, чем теперь... Непреложный закон исторический предостерегает вас, что на крови мучеников растет, крепнет и возвеличивается вера... / Остановитесь, над этим подумайте, и... не творите мучеников!» Власти не послушались, и, по воле Божией, мученическим венцом увенчались тогда четверо из десяти приговоренных к смерти (всего по данному делу проходило более ста человек, получивших разные наказания; некоторых освободили).
Когда окончились судебные прения, настала очередь подсудимым сказать свое последнее слово. Председатель обращается к митрополиту Вениамину: «Подсудимый Василий Казанский! Вам принадлежит последнее слово». Митрополит неспешно встал. В зале все замерло. В начале митрополит сказал, что из всего, что он услышал о себе на суде, на него наиболее удручающе подействовало то, что обвинители называли его «врагом народа». «Я верный сын своего народа, я люблю и всегда любил его. Я жизнь свою отдал, и я счастлив тем, что народ - платит мне тою же любовью, и он же поставил меня на то место, которое я занимаю в Православной Церкви». Остальное, довольно продолжительное время своей речи он посвятил исключительно защите некоторых подсудимых, ссылаясь на документы и иные данные и обнаружив при этом прекрасную память, стройность мысли и невозмутимое спокойствие. Одно из его утверждений выглядело, как он сам признал, голословным. По этому поводу он заметил, со свойственной ему улыбкой: «думаю, что, в этом отношении, вы мне поверите без доказательств. Ведь я, по всей вероятности, говорю сейчас публично в последний раз в своей жизни; человеку же, находящемуся в таком положении, и принято верить на слово». «Вы все говорили о других, - сказал председатель, - трибуналу желательно знать, что же вы скажете о самом себе». Митрополит Вениамин с некоторым недоумением посмотрел на председателя и тихо, но отчетливо сказал: «О себе. Что же я могу вам о себе еще сказать. Разве лишь одно... Я не знаю, что вы мне объявите в вашем приговоре - жизнь или смерть, - но что бы вы в нем ни провозгласили, - я с одинаковым благоговением обращу свои очи горе, возложу на себя крестное знамение (при этом митрополит широко перекрестился) и скажу: слава Тебе, Господи Боже, за все...».
Приговор был оглашен 5 июля 1922 года. Затем, на неделю больше месяца, приговоренные к расстрелу содержались в тюрьме Кресты. Сохранилось предсмертное письмо митр. Вениамина. В конце его автор приносит извинение: «Мысль моя несколько связана переживанием мною тревожных дней». Как всегда, и в этом самонаблюдении нет и тени рисовки. Вот незабываемые строки, написанные смертником-архиереем: «В детстве и отрочестве я зачитывался житиями святых и восхищался их героизмом, их святым воодушевлением, жалел всей душой, что времена не те и не придется переживать, что они переживали. - Времена переменились, открывается возможность терпеть ради Христа от своих и от чужих. Трудно, тяжело страдать, но по мере наших страданий, избыточествует и утешение от Бога. Трудно переступить этот рубикон, границу, и всецело предаться воле Божией. Когда это совершится, тогда человек избыточествует утешением. ... Страдания достигли своего апогея, но увеличилось и утешение. Я радостен и покоен, как всегда. Христос наша жизнь, свет и покой. С Ним всегда и везде хорошо. За судьбу Церкви Божией я не боюсь. Веры надо больше, больше ее иметь надо нам, пастырям. Забыть свои самонадеянность, ум, ученость и силы и дать место благодати Божией. Странны рассуждения некоторых, может быть, и выдающихся пастырей... - надо хранить живые силы, то есть их ради поступаться всем. Тогда Христос на что?.< ...> Надо себя не жалеть для Церкви, а не Церковью жертвовать ради себя. ... Люди и ради политических убеждений жертвуют всем. Посмотрите, как держат себя эсэры и т.п. Нам ли христианам, да еще иереям, не проявлять подобного мужества даже до смерти, если есть сколько-нибудь веры во Христа, в жизнь будущего века!»
В понедельник 14 августа 1922 г., когда верующие пришли в дом предварительного заключения с очередной передачей, им было объявлено, что митрополит Вениамин, архимандрит Сергий (Шейн), Юрий Петрович Новицкий и Иван Михайлович Ковшаров «потребованы и уже отправлены в Москву». Сразу стало понятно, в чем дело. Действительно, в ночь на воскресенье13 августа четверо приговоренных были увезены из тюрьмы и расстреляны в нескольких верстах от Петрограда. Так написано в «Жизнеописании», составленном 20 лет назад. Теперь место казни известно более точно: Ковалевский лес , в районе арсенала Ржевского полигона, у изгиба реки Лубьи.
Сохранились сведения об их последних минутах. Юрий Новицкий плакал. Его угнетала мысль, что он оставляет круглой сиротой свою единственную 15-летнюю дочь. Иван Ковшаров посмеивался над палачами. Архимандрит Сергий громко молился: «Прости им, Боже, не ведают бо, что творят». Митрополит Вениамин шел на смерть спокойно, тихо шепча молитву и крестясь.
