Чем закончилась дискуссия иосифлян и нестяжателей. Спор «иосифлян» и «нестяжателей» на фоне русской истории XV – начала XVI веков
Нестяжатели и иосифляне - юридико-политические течения начала XVI века. B это время весьма острым оказался вопрос о церковном, и особенно монастырском, землевладении. Государство, стремясь ослабить мощь владык церкви, неоднократно ставило вопрос о передаче монастырских земель в его руки.
Это была третья часть удобной для сельского хозяйства земли, которую хотели использовать для раздачи за службу в виде поместий. Идею секуляризации активно поддерживало зарождающееся дворянство, некоторые обедневшие слои боярства, монастырское и черносошное крестьянство.
Сторонники отторжения от церкви ее земельных богатств и лишения ее права владения землями, обрабатываемыми подневольным крестьянским трудом, стали называться “нестяжателями”. Сдерживая хозяйственные аппетиты служителей алтаря, они в то же время выступали за самостоятельность церкви в духовной сфере, за невмешательство государства в сугубо религиозные вопросы.
Приверженцы сохранения существующей церковной системы с ее экономическим могуществом первоначально назывались стяжателями, а впоследствии стали более известны как “иосифляне” - по имени их идеолога Иосифа Волоцкого, игумена Волоколамского монастыря.
Разграничение этих течений в юриспруденции весьма условно, так как и то, и другое ставило перед собой одну цель - усовершенствование светской и духовной властей. Ho пути и средства достижения этой цели предлагались разные, что и послужило причиной разногласий. По вопросам централизации между иосифлянами и нестяжателями споров не было, оба направления выступали за объединение русских земель и создание единого государства, защищающего правду. β
Основоположник учения нестяжателей Нил Сорский (1453-1508) происходил из дворянского рода Майковых. B юности он жил в Москве, занимался перепиской богослужебных книг. Позже принял монашеский постриг. Для своего времени это был широко образованный человек, знаток византийской церковной литературы, которую он изучал, в частности, во время поездки в 1489 году в Палестину, Стамбул и на Афон. По возвращении Нил Сорский, преисполненный жажды духовного подвига, покинув прежнюю обитель, основал собственный скит на реке Cope близ Кирилло-Белозерского монастыря. После него остались “Предание и устав” - сочинение, посвященное вопросам монашеского самоусовершенствования, и послания к разным лицам.
Главные помыслы Нила Сорского были направлены на реформу монашества как духовного института. Из трех видов иноческого жительства - отшельничества, скитничества и общежития - он признавал только “средний путь”: жить вместе с небольшим числом братии. Этот путь, с его точки зрения, во-первых, облегчал “устроение” монахов, во-вторых, позволял им помогать друг другу в борьбе с бесами и страстями.
Нил Сорский совершенно определенно полагал, что все необходимое для себя монахи должны приобретать от трудов своих, не рассчитывая на дары или милостыни. Лишь в случае крайней нужды они могут принимать немного милостыни, излишней же всячески чуждаться. При таком взгляде на скитничество, естественно, не могло быть и речи о монастырском землевладении: последнее оказывалось источником опасной иноческой гордыни, влечения к мирской славе.
Несмотря на свое скитническое уединение, Нил Сорский активно участвовал в политической борьбе, жил общими интересами своего времени. Ha церковном Соборе 1503 года, созванном по инициативе великого князя Василия III, он выдвинул проект секуляризации монастырских земель, продиктованный всем духом его учения. Однако этот проект был выдвинут не столько в интересах централизованного государства, сколько для укрепления церкви: автор надеялся таким образом вывести ее-из орбиты светского влияния, добиться обособления от великокняжеской власти. Будучи субъективно направлен против централизации, имея значительную анархическую тенденцию, объективно этот проект отвечал интересам государства, ослабляя главного феодала Руси - церковь. ■
B трактовке политико-юридических проблем Нил Сорский исходит из разумной природы человека, отягощенной страстями. Их восемь: чревообъедение, блуд, сребролюбие, гнев, печаль, уныние, тщеславие и гордость. Особой критике он подвергает страсть сребролюбия. Оно “отвне естества” и появляется только в результате неправильно организованной жизни, когда богатству (накопле-
нию имуществ) воздаются почести и уважение. Сребролюбие породило гибельный для людей порок - стяжание, и задача праведных заключается в рациональном (разумном) его преодолении. .
Человек, считает Нил Сорский, наделен свободой воли. Ho эта свобода не означает простое следование своим “хотениям”, напротив, она должна обусловливать такое поведение, когда все “добрые и благолепные делания” творятся “с рассуждением, а поступок определяется выбором, основанным на личном опыте и знаниях. У послушного чужой воле, действующего без рассуждения, и “доброе на злое бывает. Следовательно, разумная оценка всех действий является обязательной. Слепо следовать чужой воле совсем не похвально. Напротив, ум должен быть открыт для знаний: “почаще заставлять уши слышать и глаза видеть везде”. ■
Нил Сорский призывает, уважая чужое мнение, не следовать слепо за авторитетами, критически осмысливать их доводы. Он обосновывал тем самым личную ответственность за свои действия. Поступки должны быть плодом глубокого раздумья, ибо “без мудрования” не всегда можно различить правду и кривду.
Если человек очевидно уклоняется от правого пути, то все равно “не подобает же на таковых речами наскакивать, ни поносить, ни укорять, но оставить их с Богом: Бог силен и сам исправит их”. He следует “смотреть на недостатки ближнего”, лучше “плакать о своих грехах”, не полезен здесь и укор (“и не упрекай человека ни в каком грехе”). Лишь чтение “необманной” литературы и дружеская доверительная беседа с мудрым наставником могут помочь человеку стать на правильный путь. ■
Юридически позиция Нила Сорского по вопросу об ответственности исключала государственное вмешательство вообще и уж тем паче в такой резкой форме, как применение уголовного преследования и наказания вплоть до смертной казни.
Разрешая проблему ответственности, нестяжатели затронули вопрос взаимоотношения церковной и светской властей. Нил Сорский предпринимает попытку определить сферы их действия, а также методы и способы реализации ими своих властных полномочий. Деятельность церкви ограничена у него только духовной областью, в которой абсолютно и принципиально неприменимы государственные меры воздействия на людей, Эти позиции и были определяющими в его отношении к еретическому движению и формам его преследования.
Ho, рассматривая вопрос о реальном преследовании еретиков, которое уже имело место в государстве, Нил Сорский попытался смягчить насколько возможно формы этого преследования и ограничить число лиц, подлежащих наказанию. Так, он считал, что не надо преследовать те*, кто открыто не проповедует своих убеждений, или тех, кто раскаялся. Здесь он прямо ставит вопрос о недопустимости преследования человека за убеждения. Никто до него не говорил об этом, и не скоро еще после него этот вопрос будет сформулирован и высказан как правовое требование. "
Нилу Сорскому пришлось не только излагать свои взгляды теоретически, но и позаботиться об их реализации. Вполне обоснованными кажутся нам утверждения ряда исследователей о том, что Собор 1490 года не вынес решения о смертных казнях еретикам, как того требовали обличители, именно благодаря влиянию учителя Нила Сорского старца Паисия Ярославова, самого Нила Сорского и митрополита Зосимы.
Тем, что в России преследования за веру никогда не принимали такого характера, как в католических странах, она немало обязана Нилу Сорскому, его сторонникам и последователям, которые со рвением доказывали невозможность применения смертной казни за вероотступничество. Смертную казнь за религиозные убеждения нестяжатели рассматривали как отступление от основных постулатов православного вероучения. И хотя в споре о формах воздействия на еретиков они проиграли (Собор 1504 года приговорил еретиков к смерти), влияние нестяжателей на формирование гуманного правосознания несомненно. Казни еретиков носили единичный характер и распространения не получили.
Сама постановка вопроса об обязательности для каждого человека (не только монаха) “умного делания” в виде совершенствования своей души при помощи’ безмолвия, молитвы, созерцания будила совесть, приводила к развитию способности мыслить и рассуждать, а следовательно, критически воспринимать существующую действительность. Этический подход к рассмотрению любого вопроса противопоставлялся авторитарному методу рассуждений. Предлагалось бороться с произволом только духовным оружием, побеждая грех и зло благостью и кротостью. И это было ново для тех времен.
Нил Сорский одним из первых практически утверждал свободу воли вместо безрассудного следования общепринятым авторитетам. Он вменял в обязанность каждому христианину анализировать писания святых мужей и подвижников, прежде чем пользоваться ими в качестве примера. Основываясь на постулате “умного делания”, сорский подвижник заложил основу рационального отношения ко всем писаниям (“писаний много, но не все Божественную волю содержат”).
Традиции Нила Сорского продолжены Вассианом Патрикеевым - представителем княжеского рода, насильно постриженным в монахи в 1499 году после разгрома княжеско-боярской оппозиции великим князем Иваном III и сосланным в Кирилло-Белозерский монастырь. Там он познакомился с “великим старцем” и стал его ревностным последователем. После десяти лет опалы, примерно с 1510 года Вассиан обосновался в Симоновом монастыре - родовой обители семьи Патрикеевых. Ему удалось восстановить близкие отношения с Василием III в период увлечения царя планами секуляризации церковных земель.
B Симоновом монастыре Патрикеев пишет все свои публицистические произведения. Их пронизывает, по существу, одна главная тема - отрицание вотчинных прав монастырей, которое он обосновывал евангельскими заповедями, примерами из жизни древних святых, канонической аргументацией, ссылками на постановления церковных соборов. Так возникла его знаменитая Кормчая книга, послужившая нестяжателям мощным оружием против иосифлян.
Интерес Вассиана к нестйжательским идеям никогда не был самодовлеющим. Он обратился к ним только из политических соображений, имея в виду дискредитацию своих противников - иосифлян, в особенности их учения O “бо- гоустановленности’ самодержавия, которое стало идеологической опорой объединительной политики Московского государства. Полемизируя с иосифлянством, Вассиан выделял в нем наиболее уязвимые моменты: сребролюбие и славолюбие, положение монастырских крестьян и отношение к еретикам. Иосифляне, писал он, омрачили очеса разумная” и потому “недобре мудрствуют” о заповедях Христа: Если бы с духовным мудрствованием и умным прилежанием прочли бы заповедщ то давно бы все исправили”. Согласно Вассиану, иночество есть подражание бесплотных жительству” и “отказ от естества ради Бога”.
Призывая монахов вслед за Нилом Сорским “безмолствовать и рукоделием своим и трудом питаться”, он вместе с тем монашеское отречение от мира трактовал как отказ от “гражданства” вообще. “Небесному царю мы должны быть ратниками, - рассуждал князь-инок, - мы же, гордыней охваченные, мудрствуем, где же царь наш. Гражданство, говорю вам, наше на небесах есть. Да не останемся в земных оковах”. Следовательно, отрицание Вассианом земного гражданства было обусловлено его неприятием государства вообще ради небесного служения монахов.
Страстно выступая против духовного стяжания, ратуя за ликвидацию вотчинных прав церкви, Вассиан прекрасно понимал, что для достижения этой цели одной полемики недостаточно. Церковные иерархи никогда не откажутся добровольно от своих богатств и привилегий. Сломить их сопротивление может только сильная великокняжеская власть. Поэтому Вассиан “учил” великого князя “у монастырей села... отнимать и у мирских церквей”. Требование секуляризации земель, к проведению которой Вассиан стремился склонить великого князя, являлось естественным завершением его концепции.
Ставя вопрос о ликвидации всего церковного землевладения (исключая земли соборных епископских церквей), Вассиан основной огонь направлял, однако, против вотчинных прав монастырей. Это объяснялось, с одной стороны, причинами субъективными: Вассиан был иноком и желал прежде всего поднятия духовного авторитета монастырей; а с другой - причинами объективными: подавляющая часть церковных земель находилась в руках монастырей, и решение вопроса о монастырском землевладении определяло в значительной степени судьбу церковного землевладения в целом.
Однако с программой секуляризации Вассиан выступил не сразу. B своем первом произведении, посвященном осуждению монастырского стяжания, - первоначальной редакции “Собрания некоего старца” Вассиан лишь обосновывал необходимость нестяжательности монастырей, не ставя вопроса о путях ликвидации монастырского землевладения. B “Слове ответном”, написанном уже после возвращения из монастыря (очевидно, в начале второго десятилетия XVI века), вопрос о монастырском и церковном землевладении Вассиан рассматривал уже более широко: он бичевал стяжательскую деятельность не только иноков, но и белого духовенства (архиереев).
Вместе с тем в “Слове ответном” Вассиан высказал еще одну мысль, являвшуюся логической предпосылкой для формулировки требования секуляризации. Вассиан возражал Иосифу, утверждавшему, что никто, даже “венец носящий”, не имеет права поднимать руку на церковное и монастырское имущество, так как источником его является милостыня (“вклады по душе”). Вассиан же призывал не отказывать князьям брать из монастырей сделанных ими вкладов. Тем самым подвергался сомнению провозглашавшийся иосифлянами принцип неприкосновенности церковной собственности и, в частности, положение о том, что даже “венец носящий” не может посягать на имущество, принадлежащее церкви.
Логическим выводом из этого положения должно было явиться утверждение права светской власти распоряжаться церковным имуществом и отбирать его. Ho этот вывод Вассиан сделал позже. Лишь в “Прении с Иосифом” (написано около 1515 года) он заявил со всей определенностью: “...советую великому князю конфисковать у монастырей села и приходских церквей”.
To обстоятельство, что требование секуляризации Вассиан сформулировал сравнительно поздно, может бьггь объяснено двумя причинами: во-первых, тем, что только к этому времени у самого Вассиана окончательно созрело убеждение в том, что ликвидировать вотчинные права церкви может лишь государственная власть, и, во-вторых, тем, что именно в эти годы влияние Вассиана на великого князя упрочилось и он счел возможным открыто выступить с программой секуляризации.
Политически заостренным был подход нестяжателя и к защите смердов. Резко осуждая бесчеловечную эксплуатацию крестьян в монастырских вотчинах, Патрикеев писал о монахах, подразумевая при этом иосифлян: “Мы же, охваченные жадностью и сребролюбием, всячески притесняем братьев наших в селах, обкладываем высокими податями и процентами при займах, .a милость к ним нигде не проявляем; а когда они не могут отдать долг, лишаем их имущества, отнимаем коров их и лошадей, самих же с женами и детьми ссылаем подальше от своих владений, как скверных, а некоторых даже отдаем на расправу княжеской власти”.
Спору нет, картина монастырского произвола, крестьянской нужды и бесправия нарисована Вассианом талантливр, ярко, с глубоким знанием реальной ситуации. Ho, “радея” о монастырских смердах, он в то же время оставался совершенно равнодушен к судьбам остального крестьянства. “Крестьянский вопрос” имел для него чисто пропагандистское значение и не выходил за рамки антииосифлянской полемики. Показ эксплуатации монастырских крестьян скорее нужен был Вассиану как один из вопиющих примеров стяжательской деятельности монастырей и отступления иноков от их обетов.
Вассиан много думал о судьбах еретиков. Этому вопросу целиком посвящено его раннее произведение “Ответ кирилловских старцев на послание Иосифа Bo- лоцкого о наказании еретиков” и написанный им для Кормчей книги трактат “Слово о еретиках”. Этого вопроса он касается также в “Слове ответном” и в “Прении с Иосифом”. Bo всех названных произведениях иосифлянской точке зрения, заключавшейся в" требовании беспощадных казней еретиков, Вассиан противопоставляет иное, более справедливое отношение к еретикам.
Уже в “Ответе кирилловских старцев” Вассиан категорически выступает против смертных казней еретиков, которых требовал Иосиф в одном из своих посланий. Старцы Кириллова монастыря и все заволжские старцы, от имени которых написан ответ, “решили, что идеи старца Иосифа противоречат божественному праву, по которому нужно некающихся еретиков и ненаказанных заточать в тюрьму, а кающихся еретиков и свою ересь проклинающих Церковь Божия должно простить”. Таким образом, ратуя за полное прощение покаявшихся еретиков, Вассиан даже по отношению к непокаявшимся ограничивался только требованием заточения их. Свой призыв гуманно относиться к еретикам Вассиан основывал на Евангелии с его заповедью любви и милосердия: “Ради грешныя Сын Божий воплотился, старался найти и спасти погибших”, и далее: “...нам же в новой благодати явления Господь Христос предписал любовный союз, по которому нельзя судить брату брата”.
Наиболее полно свое отношение к еретикам Вассиан излагает в “Слове о еретиках и в · Прении с Иосифом”. Оба произведения были написаны им во время работы над Кормчеи книгой, поэтому свою прежнюю аргументацию -■ выдержки из Евангелия, исторические примеры - он дополняет в них обращением к “святым правилам” Кормчей книги. Он по-прежнему требует четкого разделения еретиков на покаявшихся и упорствующих. Еретиков, покаявшихся “волею и неволею” (в последнем случае имеется в виду покаяние в результате мер принуждения), следует прощать и принимать в лоно церкви, “ибо так велят святые правила”. Митрополиты, епископы и другие церковные чины должны стремиться обращать еретиков к покаянию; тех же пастырей, которые этого не делают, святые правила “изврещи (изринуть) повелевают” (т.е. отрешить от сана). Еретиков.же непокаявшихся святителям и всему священному собору надлежит проклинать, а царям и князьям - заточать и казнить. Однако под казнями, которым должны подвергать непокаявшихся еретиков светские власти, Вассиан понимал легкие наказания, а не тяжкие - смертные казни; для обозначения последних он употреблял термины “убивать”, “смерти предавать”. “Если кто требует, перенося нормы ветхого закона на Христов новый закон, казнить еретиков лютыми казнями и убивать, то мы против этого...”
Стяжатели (иосифляне) отрицали секуляризацию монастырских земель, оправдывали церковное богатство необходимостью защиты веры в Бога. При этом личное нестяжание монахов признавалось. Глава этого течения Иосиф Bo- лоцкий (1439 - 1515) родился в семье небогатого дворянина. B двадцатилетнем возрасте Иосиф принял постриг в Боровском монастыре. B 1479 году он покинул его и на землях удельного князя Бориса Волоцкого основал Волоколамский монастырь, в котором игуменствовал, проводя самостоятельную политическую линию.
B 1507 году Иосиф порвал с удельным волоцким князем и перевел свою обитель под великокняжеский патронат. B этот период складываются его личные отношения с великим князем, которые нашли отражение в его литературной деятельности.
Иосиф Волоцкий, борясь за чистоту православия с еретическими учениями, особенно с ересью жидовствующих, одновременно выступал против > злоупотреблений великокняжеской власти в вопросах секуляризации. K ним Иосиф относится критически, формулируя понятие личного стяжания, отличное OT понятия правового статуса монастырей. Тот, кто вступает в стены обители, должен отречься от “всякия вещи” и не иметь власти ни над чем. Это единственное непременное условие, при котором монах может “во общем житии спастися”. Сам Иосиф одевался как нищий, так что никто не мог отличить в нем настоятеля. Образцом для волоколамского игумена являлся Сергий Радонежский, основатель самого авторитетного в Московском государстве монастыря. Ha него он не раз ссылался, моделируя идеальный образ служения: “... толико нищету и нестяжание имаху, как во обители Блаженного Сергия”.
Однако проповедь личного нестяжания, Иосиф Волоцкий умело сочетал с признанием права монастырей на владение вотчинами и эксплуатацию чужого труда. Согласно его конструкции, все монастырское богатство принадлежит самому монастырю - и ничего монахам. Богатство монастыря должно умножаться повседневно благодаря четко проводимому в жизнь принципу стяжания. Bce службы совершаются возмездно, “даром священник ни одной обедни, ни панихиды не служит”. Всякий, кто постригается в чернецы, обязан давать монастырю “по своей силе”. Богатства, принадлежащие духовным корпорациям, охраняются со всей строгостью уголовного закона.
Оправданием существования монастырских стяжаний служит их употребление на “благие дела”: “Надобно ведь церковные здания строить и приумножать святые иконы, и святые сосуды, и книги, и ризы, и братство кормить, и поить, и одевать, и обувать, и иные всякие нужды исполнять, и нищим и странникам и мимо ходящим давать и кормить”. Это и есть причина, по которой монастырь имеет в собственности землю и села, обложенные повинностями.
Право монастыря на “стяжание” защищается Иосифом Волоцким весьма последовательно. Справедливые законы налагают проклятье на тех, кто обижает “святые Божьи церкви и монастыри... творящие подобное подвергаются анафеме”. B этой связи он обосновывает приоритет духовной власти над светской, уточняя природу последней. Как религиозный мыслитель он исходит в понимании сущности власти из божественной воли, но ведь обладатель власти на земле - лишь человек, такой же грешник, как и другие. Кроме того, он равен всем людям, над которыми его возвышают лишь данные ему властные полномочия. Юридические выводы из этих посылок делаются в тираноборческом духе: власть должна быть ограничена законными пределами, и сам властитель, подобно другим людям, если он совершает ошибки при реализации своих прерогатив, обязан нести за них ответственность.
K тому же царь властвует лишь над телами людей; та же часть нашего существа, в которой каждый человек равен Господу, то есть его душа, подчиняется лишь Богу, а не царским повелениям. Царь может “благодетельствовати и мучити телесно, а не душевне”.
Ошибки правителя способны погубить не только его самого, но и весь русский народ: “за государево согрешение Бог всю землю казнит”. Поэтому в целях сохранения государства не следует повиноваться противоправным приказам. Власть неоспорима только в том случае, если властитель может личные страсти подчинить основной задаче - обеспечению наибольшего блага наибольшему числу подданных. Если же он, будучи поставлен Царем небесным над людьми, сам “охвачен страстями и грехами, сребролюбием, гневом, лукавством, неправдой, гордостью и яростью, а опаснее всего - ересью, то таковой царь не Божий слуга, но дьявол” и ему можно не только не покоряться, но и оказать сопротивление. Преступный царь, который не заботится “о своих подданных”, “не царь есть, но мучитель”.
Иосиф Волоцкий одним из первых в средневековье начал обсуждать личность правителя с позиций критики действий венценосной персоны. Это привело его к мысли о возможности суда того или иного правителя как злого царя-тира- на. Царь не должен забывать, что он не первое лицо в государстве, ибо “церкви подобает поклоняться паче, нежели царям или князьям”. Ставя определенные ограничения царской власти и налагая на нее обязанности по поддержанию интересов церкви, Иосиф пытался сохранить за духовной властью решающую роль в государстве. Более того, у светской власти есть обязательства по отношению к духовной. Эти идеи отражали высокий статус духовной власти и ее право на широкое вмешательство в дела государства.
После Соборов 1503-1504 годов, когда секуляризационной политике великого князя объединенными силами высших церковных иерархов был дан отпор и великий князь переориентировался в своих действиях на прочный союз с церковью, а значит, и с главенствующими в ней иосифлянскими кругами, линия Иосифа Волоцкого начала постепенно изменяться. Политическая атмосфера ста-
ла иной, влияние “стяжательской” партии явно усилилось. Сам. великий князь продемонстрировал свою заинтересованность в дружбе с церковью. B соответствии с новыми условиями Иосиф ставит перед собой теперь другие цели - возвеличить фигуру самодержца и доказать его суверенитет.
He отрекаясь от мысли, что “царь естеством подобен всем человекам”, Иосиф делает акцент на его божественном избранничестве по воле Всевышнего. Это лишает подданных права судить суверена, который “скыпетр царствия приял от Бога”; сакрализует великокняжескую персону. Ho и в этом случае правитель связан в своих действиях божественными заповедями и законодательством. Образцом для праведного правителя назван император Константин Великий - большой авторитет в православии.
Тем самым Иосиф Волоцкий переосмысливает теорию о превосходстве священства над царством, подчиняет церковь государству. Теократичность царской персоны служит одновременно обоснованием и ее властных прерогатив, где право на восстание заменяется “смирением и мольбой”, которые только и смогут наставить властителя на путь истинный.
По отношению к еретикам Иосиф занимает жесткую позицию. Он предпринял попытку доказать, что еретическое инакомыслие (“разньство”) - это преступление не только или, вернее, не столько против церкви, сколько против государства, поэтому и преследоваться оно должно его силами и средствами. Иосиф обосновывает первенствующее значение государства, поручая ему защиту церкви всеми силами, которыми оно располагает. Поэтому преследование еретиков также возлагается на государство в лице его чиновников. B “Просветителе” Иосиф Волоцкий специально рассматривает вопрос об обязанностях властей преследовать еретиков. Главный атрибут государственной власти - карающий меч - должен быть обращен прежде всего на службу церкви. Это одна из форм правомерной реализации верховной власти, точнее, форма выполнения ее обязанностей по охране благочестия и правоверия в стране, которые, в свою очередь, охраняют государство от погибели.
По мнению Иосифа, совсем не меньший грех, нежели убийство, неверие “в единосущную Троицу”. И ответственность за него должна быть как и за уголовное преступление: тюремное заключение, смертная казнь и конфискация имущества. Даже заточение еретиков в монастырь кажется Иосифу недостаточной мерой: “Не в монастыри заточить их, а казнить смертными казнями публично..;” Причем суровому наказанию подлежат не только сами “мудрствующие лукаво”, но и те люди, которые не донесли властям на еретика: “...казням лютым предавать не только еретиков и отступников, но и православных, знавших о еретиках или отступниках и не сообщивших о них судам”.
Государственная власть обязана разыскивать скрывающихся еретиков и при расследовании их “преступлений” применять систему хитрых “уголовно-розыскных мер”, для того чтобы “скрывающихся еретиков... найти, допросить и казнить”. Именно эти действия и имел в виду Иосиф, когда просил Ивана III послать по всем городам с “обыском”. Термин “обыск” понимается Иосифом в смысле применения к делам о еретиках той формы процесса, которая согласно Судебнику 1497 года предусматривала расследование наиболее важных дел, полностью возложенных на государственных чиновников. Причем проведение “обыска”, по мысли Иосифа, должно быть организовано не только “премудро”, но и “с прехыщрением”, а иногда даже с коварством. B качестве правомерной основы таких действий приводятся примеры из Священной истории.
Властитель хотя и имеет человеческую природу, но он по божественному избранничеству возведен на престол и поэтому не должен руководствоваться обычной моралью в делах “о сих коварствах и прехыщрениях”. Ссылками на туманные рассуждения о божественной воле, которая одна знает, “что творит или повелевает что творити”, он теоретически открывает возможность оправдания самого жестокого произвола в крайних формах его реализации. Здесь его позиция противоречива и непоследовательна. Ради преследования еретиков Иосиф отступает от принципа подчинения властей “правде” - закону. B качестве оправдания подобной практики он приводит примеры из истории, в которых действуют различные “благочестивые цари”, не останавливающиеся перед любыми пытками: “изрезывание языков”, “нанесение двести ран ремением” и т.п. B шкале наказаний центральное место занимает смертная казнь.
B истории отечественной юриспруденции роль Иосифа Волоцкого весьма заметна. Он одним из первых предложил решение вопроса о происхождении и употреблении государственной власти, отделив понятие “употребление власти” (“реализацию”) от понятия “происхождение власти”, предоставив, таким образом, объективную возможность критики действий венценосной персоны не как носителя божественной воли, а как ее исполнителя.
Иосифом было сказано новое слово самой постановкой вопроса о царе - злодее и мучителе, о царе “незаконном”, а также теоретически обосновано право на оказание сопротивления такому властителю. Это была критика власти справа, в чем и состоит ее принципиальное отличие от решения аналогичной проблемы на Западе, где критические выступления носили явно выраженный демократический характер. Ho в целом иосифлянство оказало прогрессивное влияние на процесс формирования русского правосознания.
Субъективно Иосиф вводил сумму определенных критериев, ограничивающих светскую власть в пользу духовной (как Фома Аквинский), поэтому критика действий верховного правителя, неправомерных с точки зрения основных теоретических постулатов его учения, и рассматривается современной наукой как критика справа. Ho утверждение в юриспруденции возможности оказания сопротивления законному властителю само по себе было той почвой, на которой впоследствии стали подвергаться критике тиранические формы и методы правления.
Напротив, в области разработки правовых представлений и их реализации в государственной практике роль Иосифа, несомненно, была негативной, поскольку его взгляды послужили в дальнейшем обоснованием положения о возможности преследования за такую форму вины, как голый умысел, и подготовили общественное мнение к законодательному оформлению всех видов нарушений церковной практики и теории как политических преступлений, требующих жесткой санкции закона.
Нередко в спорах о том, как должны сегодня выстраиваться взаимоотношения Церкви и государства, можно услышать ссылки на противостояние нестяжателей и иосифлян, которые вели на этот счёт продолжительную и, как считается, весьма ожесточённую полемику. Так кем в действительности были и те, и другие, и в чём именно заключался их спор, один из главных в XVI веке?
Иосифляне - это последователи святого Русской Православной Церкви преподобного Иосифа Волоцкого (1439-1515), который положил начало крайнему церковно-политическому течению консерваторов, сторонников права монастырей на владение землями и различным имуществом. Их оппонентами стали представители движения нестяжателей, ученики другого русского святого - Нила Сорского (1433-1508), выступавшего за полный отказ монахов от имущества, т.е. нестяжательство.
Разумеется, одними имущественными вопросами разногласия между представителями двух лагерей не ограничивались. Проблема собственности (или отсутствие таковой) возникла отнюдь не из-за страсти отдельных монахов к стяжанию земных благ, а из-за тех духовных препятствий, которые, по мнению нестяжателей, возникали на пути иноков, обременённых имуществом.
И были в ней монастыри. Где жили монахи. Удалившиеся от мира. Чтобы молиться за спасение этого мира. Отдельные монахи жили аскетами и пропитание добывали себе своими руками, как в евангельские времена. Либо тем, что им приносил окрестный люд на безвозмездной основе (в крайнем случае), то есть в обмен на духовную пищу. Эти монахи считали грехом иметь в собственности других людей. Они считали, что человек - образ и подобие Божие, то есть свободен по праву рождения, чист, склонен к любви к ближнему своему. «Бог сотворил человека вполне способным к достижению установленной Им цели, то есть совершенным, как по душе, в умственном и нравственном отношении, так и совершенным по телу» (Пророк Иезекииль. Глава 18-20).
Вместо того, чтобы заниматься исключительно молитвой, «умным деланием» в обособленном скиту, насельникам общежительных монастырей приходилось заботиться о делах мирских - возделывании земли, зарабатывании денег, общении с местным населением, его образовании и т. п. Сторонники нестяжательства считали, что инок должен кормиться исключительно собственным трудом, самостоятельно находить себе одежду и кров, чтобы быть полностью независимым от мира, целиком предать себя воле Спасителя и духовным подвигам.
Иосифляне, напротив, полагали, что именно в этом - помощи простым православным христианам - и заключается миссия инока. Они отстаивали право русских обителей распоряжаться землями и собственностью, что давало монахам возможность заниматься общественно полезной деятельностью: кормить и одевать нищих, лечить больных, просвещать народ и, наконец, способствовать устроению Церкви и государства. Надо сказать, что такая политика, действительно, позволяла многим монастырям устраивать лечебницы, учебные заведения, приюты и т. д.
Нельзя с полной очевидностью сказать, на чьей стороне в этом споре была правда, учитывая, что обсуждение велось по целому ряду церковных вопросов. Считается, что начало полемики иосифлян и нестяжателей было положено на Соборе 1503 года, в ходе которого обсуждалось право монастырей владеть селами. Уже в 1508 году представители двух движений могли спорить об отношении к еретикам и их наказании. При этом известно, что Нил Сорский и Иосиф Волоцкий имели схожие позиции в борьбе с отступниками от правой веры.
Ещё на Соборе 1504 года, на котором обсуждался вопрос о санкциях для ряда жидовствующих, Иосиф стоял за самые суровые меры. По убеждению преподобного, непокаявшихся еретиков следовало казнить, а покаявшихся - отправлять не в монастыри, а в заточение. «Если неверные еретики не прельщают никого из православных, то не следует делать им зла и ненавидеть, когда же увидим, что неверные и еретики хотят прельстить православных, тогда подобает не только ненавидеть их или осуждать, но и проклинать, и наносить им раны, освящая тем свою руку... Таким образом, совершенно ясно и понятно воистину всем людям, что и святителям, и священникам, и инокам, и простым людям - всем христианам подобает осуждать и проклинать еретиков и отступников, а царям, князьям и мирским судьям подобает посылать их в заточение и предавать лютым казням», - писал Иосиф в своём самом знаменитом произведении «Просветитель».
В том же «Просветителе» преподобный Иосиф дискутирует с Нилом Сорским на тему законности монастырского землевладения, но отнюдь не преследования еретиков. К слову, древнейший список «Просветителя» принадлежит никому иному, как преподобному Нилу. Общеизвестным фактом является также и то, что оба святых регулярно посылали друг к другу своих учеников для своеобразного «обмена опытом».
Совершенно очевидно, что теория о противостоянии Нила Сорского и Иосифа Волоцкого является мифом. При жизни они не только не были убеждёнными идеологическими врагами, как это нередко преподносится в публицистической литературе, но являлись друзьями. «Поссорили» их уже в XVIII или, скорее, даже в XIX веке. Хотя и после революции 1917 года идеологи обновленчества - церковного раскола, инициированного советской властью, - спекулировали на теме «хорошие нестяжатели» и «плохие иосифляне» с целью изъятия церковных ценностей, в том числе богослужебных сосудов.
Однако в действительности всё было гораздо сложнее, и вопрос о том, какой принцип организации монашеской жизни наиболее правильный, сегодня также является крайне актуальным, особенно после начала возрождения русских монастырей. Основываясь на многовековом опыте иночества, одни монахи избирают общежительные монастыри, другим подобает уединяться в скиту.
В 1477 году Иосиф стал игуменом, и это обернулось затяжным конфликтом. Дело в том, что при Пафнутии монастырь был особножительный, то есть каждый монах имел свою келью, какое-то хозяйство, мог есть и носить, что хотел (до известного предела). А Иосиф задумал ввести общежитие. Об этой форме монашества я рассказывал в тексте о Сергии Радонежском, который и ввёл её на Руси: всё имущество общее, пища и одежда одинаковые, работы развёрстаны поровну. Такой коммунизм не всем по душе, но является высоким идеалом для некоторых.
И в том, и в другом случаях инок не погрешает против Церкви Христовой, если должным образом исполняет своё послушание. Впрочем, ни один скит не может существовать без монастыря, он всегда будет привязан к той или иной обители. Даже сам преподобный Нил Сорский подвизался в скиту, который был приписан к богатейшему Кирилло-Белозерскому монастырю.
Так или иначе, но с чисто исторической точки зрения победу одержали иосифляне. Они составляли большинство на Стоглавом соборе 1551 года, в ходе которого за монастырями в очередной раз было закреплено право владеть землями, что активно поддержал царь Иван Грозный и его приближённые. В дальнейшем именно иосифляне станут своего рода опорой престола и государственности. Они будут поддерживать учреждение опричнины, выступать в качестве идеологов симфонии властей - церковной и монархической, как установленной Самим Богом.
Таким образом, история противостоянии иосифлян и нестяжателей касается в первую очередь последователей святых Иосифа и Нила, а не самих преподобных. Этим объясняется и тот факт, что оба эти подвижника, с такими, казалось бы, разными воззрениями, были канонизированы Русской Церковью и до сих пор остаются любимыми покровителями православных христиан.
Наряду с боярскими "послужильцами" и казаками, стремившимися к богатству, победам, успехам, были в Москве XVI в. и те, чья пассионарность предполагала стремление к идеалу знания, к борьбе за свои убеждения. Им ни в холопы, ни на границу пути не было. По условиям времени вся мысль в XVI в. была мыслью церковной. Вопросы веры имели огромное значение, ибо форма исповедания отождествлялась с определенным поведением, определенной идеологической программой и легко переходила в политику и в быт. Именно вопросы свободы совести определили третье направление приложения сил русских пассионариев.
Чтобы разобраться в последующих событиях, нам придется вернуться назад и вспомнить о явлении негативных мироощущений. Внедрение учений, имевших их в своей основе, вызвало одинаковый отрицательный результат и в католической Франции, где начались альбигойские войны, и в православной Болгарии, где крупный болгарский этнос ослабел и был разгромлен и подчинен Византии. Точно такой же отрицательный результат пропаганда негативной идеологии имела в мусульманском мире, поскольку карматские и исмаилитские движения сопровождались массовыми убийствами, произволом и всяческими безобразиями.
В Россию негативные мироощущения проникли в конце XV в. под видом ереси "жидовствующих". Генетическая связь ее с иудаизмом весьма сомнительна, но важно другое. Церковные иерархи XV-XVI вв. были людьми достаточно тонко чувствующими и широко образованными, чтобы понять потенциальную опасность подобных ересей для будущего страны. К сожалению, во мнениях о способах устранения еретиков единства среди деятелей церкви не было. Это расхождение и стало поводом для борьбы за свои убеждения для всех, кто к этой борьбе стремился, для кого она была потребностью. Развитие событий приобрело трагическую окраску после смерти Ивана III (Иван III тяжело заболел около 1500 г., и пять последних лет его царствования фактическим правителем страны был его сын от второй жены, Софьи Палеолог, - Василий Иванович).
Представителями одного из церковных направлений были нестяжатели - сторонники заволжского старца Нила Сорского и его последователя Вассиана Патрикеева. Нестяжатели категорически отрицали возможность умерщвления еретиков, ссылаясь на то, что "Бог хочет не смерти грешника, но его раскаяния" и потому долг Церкви - увещевать заблуждающихся. По мнению нестяжателей, тех, кто упорствует в ереси, следовало изолировать и даже высылать за границу, но нельзя насиловать совесть человеческую угрозой смерти. Оппонентами нестяжателей в споре о ереси стали сторонники Иосифа Волоцкого - иосифляне. Они настаивали на крутых мерах по искоренению ереси вплоть до применения западноевропейского опыта аутодафе - сожжения на костре.
Победа в этом споре осталась за Иосифом Волоцким. В 1504 г. совместным решением Ивана III, фактического правителя страны - Василия - и собора епископов еретики были обречены на смерть. В Москве и в Новгороде запылали костры. Были сожжены многие вольнодумцы и крупные государственные чиновники, поддерживавшие ересь. Невестка великого князя Елена Волошанка и его внук Дмитрий были посажены в тюрьму, где они и умерли.
Карта. Рост русского государства в XVI веке
Карта. Поход на Казань в 1552 г.
Но не только проблема борьбы с еретиками разделила иосифлян и нестяжателей. По-разному относились они и к судьбе имущества церкви. Дело в том, что у Василия III не хватало земель для раздачи за службу многочисленным дворянам, и великий князь сильно нуждался в средствах. Зная это, нестяжатели предложили князю взять все имущество церкви в казну, оплатить таким образом службу дворян и укрепить границы Руси. Причем взамен они потребовали права свободно высказывать свое мнение в соответствии с собственной совестью. Иосифляне, со своей стороны, готовы были поддерживать великого князя Василия III, но лишь при том условии, что он оставит церкви все ее имущество: богатое убранство храмов, прекрасные библиотеки, цветущие хозяйства монастырей.
И в этот поистине критический момент решающими оказались семейные обстоятельства великого князя. Первой женой Василия III была Соломония Сабурова. Брак оказался бездетным, и под этим предлогом Василий III развелся с Сабуровой. Соломония негодовала, но великий князь был непреклонен. Затем он женился на красавице Елене Глинской.
Род Глинских стоит того, чтобы рассказать о нем подробнее. Основателем рода Глинских был "казак Мамай", то есть потомок самого Мамая, которого русские разбили на Куликовом поле. Где-то на Волыни этот потомок грозного темника принял православие. Сделав по случаю хорошую карьеру, он стал князем Глинским, равным по значению Рюриковичам и Гедиминовичам и служил в этом качестве литовским князьям, не поладив с литовцами, его потомок Василий Львович Глинский в 1508 г переехал в Москву, где его приняли с распростертыми объятиями. Дочерью этого литовского аристократа и была Елена Глинская. От нее Василий III имел двух сыновей. Правда, злые языки говорили, что истинным виновником отцовства был молодой и красивый воевода сторожевого полка - князь Овчина-Телепнев-Оболенский.
В вопрос о разводе с Сабуровой, естественно, вмешалась Церковь, потому что, по христианским законам, бросать женщину без ее вины нельзя. Глава нестяжателей Вассиан Патрикеев смело осудил ничем, с религиозной точки зрения, не мотивированный развод. Великий князь, понятное дело, мнением Вассиана Патрикеева доволен не был.
За первым конфликтом с нестяжателями последовал второй. Василий вызвал к себе в Москву для переговоров независимых черниговских князей Шемячичей - потомок Дмитрия Шемяки. Они получили охранную грамоту, приехали и были вероломно посажены в тюрьму. И снова Вассиан Патрикеев осудил поступок великого князя как нарушение честного слова, недостойное христианина. На этот раз терпение Василия иссякло. Вассиан Патрикеев был отправлен в иосифлянский монастырь на строгое послушание и там через некоторое время умер. Иосифляне победили.
Нередко в спорах о том, как должны сегодня выстраиваться взаимоотношения Церкви и государства, можно услышать ссылки на противостояние нестяжателей и иосифлян, которые вели на этот счёт продолжительную и, как считается, весьма ожесточённую полемику. Так кем в действительности были и те, и другие, и в чём именно заключался их спор, один из главных в XVI веке?
Иосифляне — это последователи святого Русской Православной Церкви преподобного Иосифа Волоцкого (1439-1515), который положил начало крайнему церковно-политическому течению консерваторов, сторонников права монастырей на владение землями и различным имуществом. Их оппонентами стали представители движения нестяжателей, ученики другого русского святого — Нила Сорского (1433-1508), выступавшего за полный отказ монахов от имущества, т.е. нестяжательство.
Разумеется, одними имущественными вопросами разногласия между представителями двух лагерей не ограничивались. Проблема собственности (или отсутствие таковой) возникла отнюдь не из-за страсти отдельных монахов к стяжанию земных благ, а из-за тех духовных препятствий, которые, по мнению нестяжателей, возникали на пути иноков, обременённых имуществом.
И были в ней монастыри. Где жили монахи. Удалившиеся от мира. Чтобы молиться за спасение этого мира. Отдельные монахи жили аскетами и пропитание добывали себе своими руками, как в евангельские времена. Либо тем, что им приносил окрестный люд на безвозмездной основе (в крайнем случае), то есть в обмен на духовную пищу. Эти монахи считали грехом иметь в собственности других людей. Они считали, что человек — образ и подобие Божие, то есть свободен по праву рождения, чист, склонен к любви к ближнему своему. «Бог сотворил человека вполне способным к достижению установленной Им цели, то есть совершенным, как по душе, в умственном и нравственном отношении, так и совершенным по телу» (Пророк Иезекииль. Глава 18—20).
Вместо того, чтобы заниматься исключительно молитвой, «умным деланием» в обособленном скиту, насельникам общежительных монастырей приходилось заботиться о делах мирских — возделывании земли, зарабатывании денег, общении с местным населением, его образовании и т. п. Сторонники нестяжательства считали, что инок должен кормиться исключительно собственным трудом, самостоятельно находить себе одежду и кров, чтобы быть полностью независимым от мира, целиком предать себя воле Спасителя и духовным подвигам.
Иосифляне, напротив, полагали, что именно в этом — помощи простым православным христианам — и заключается миссия инока. Они отстаивали право русских обителей распоряжаться землями и собственностью, что давало монахам возможность заниматься общественно полезной деятельностью: кормить и одевать нищих, лечить больных, просвещать народ и, наконец, способствовать устроению Церкви и государства. Надо сказать, что такая политика, действительно, позволяла многим монастырям устраивать лечебницы, учебные заведения, приюты и т. д.
Нельзя с полной очевидностью сказать, на чьей стороне в этом споре была правда, учитывая, что обсуждение велось по целому ряду церковных вопросов. Считается, что начало полемики иосифлян и нестяжателей было положено на Соборе 1503 года, в ходе которого обсуждалось право монастырей владеть селами. Уже в 1508 году представители двух движений могли спорить об отношении к еретикам и их наказании. При этом известно, что Нил Сорский и Иосиф Волоцкий имели схожие позиции в борьбе с отступниками от правой веры.
Ещё на Соборе 1504 года, на котором обсуждался вопрос о санкциях для ряда жидовствующих, Иосиф стоял за самые суровые меры. По убеждению преподобного, непокаявшихся еретиков следовало казнить, а покаявшихся — отправлять не в монастыри, а в заточение. «Если неверные еретики не прельщают никого из православных, то не следует делать им зла и ненавидеть, когда же увидим, что неверные и еретики хотят прельстить православных, тогда подобает не только ненавидеть их или осуждать, но и проклинать, и наносить им раны, освящая тем свою руку... Таким образом, совершенно ясно и понятно воистину всем людям, что и святителям, и священникам, и инокам, и простым людям — всем христианам подобает осуждать и проклинать еретиков и отступников, а царям, князьям и мирским судьям подобает посылать их в заточение и предавать лютым казням», - писал Иосиф в своём самом знаменитом произведении «Просветитель».
В том же «Просветителе» преподобный Иосиф дискутирует с Нилом Сорским на тему законности монастырского землевладения, но отнюдь не преследования еретиков. К слову, древнейший список «Просветителя» принадлежит никому иному, как преподобному Нилу. Общеизвестным фактом является также и то, что оба святых регулярно посылали друг к другу своих учеников для своеобразного «обмена опытом».
Совершенно очевидно, что теория о противостоянии Нила Сорского и Иосифа Волоцкого является мифом. При жизни они не только не были убеждёнными идеологическими врагами, как это нередко преподносится в публицистической литературе, но являлись друзьями. «Поссорили» их уже в XVIII или, скорее, даже в XIX веке. Хотя и после революции 1917 года идеологи обновленчества — церковного раскола, инициированного советской властью, - спекулировали на теме «хорошие нестяжатели» и «плохие иосифляне» с целью изъятия церковных ценностей, в том числе богослужебных сосудов.
Однако в действительности всё было гораздо сложнее, и вопрос о том, какой принцип организации монашеской жизни наиболее правильный, сегодня также является крайне актуальным, особенно после начала возрождения русских монастырей. Основываясь на многовековом опыте иночества, одни монахи избирают общежительные монастыри, другим подобает уединяться в скиту.
В 1477 году Иосиф стал игуменом, и это обернулось затяжным конфликтом. Дело в том, что при Пафнутии монастырь был особножительный, то есть каждый монах имел свою келью, какое-то хозяйство, мог есть и носить, что хотел (до известного предела). А Иосиф задумал ввести общежитие. Об этой форме монашества я рассказывал в тексте о Сергии Радонежском, который и ввёл её на Руси: всё имущество общее, пища и одежда одинаковые, работы развёрстаны поровну. Такой коммунизм не всем по душе, но является высоким идеалом для некоторых.
И в том, и в другом случаях инок не погрешает против Церкви Христовой, если должным образом исполняет своё послушание. Впрочем, ни один скит не может существовать без монастыря, он всегда будет привязан к той или иной обители. Даже сам преподобный Нил Сорский подвизался в скиту, который был приписан к богатейшему Кирилло-Белозерскому монастырю.
Так или иначе, но с чисто исторической точки зрения победу одержали иосифляне. Они составляли большинство на Стоглавом соборе 1551 года, в ходе которого за монастырями в очередной раз было закреплено право владеть землями, что активно поддержал царь Иван Грозный и его приближённые. В дальнейшем именно иосифляне станут своего рода опорой престола и государственности. Они будут поддерживать учреждение опричнины, выступать в качестве идеологов симфонии властей — церковной и монархической, как установленной Самим Богом.
Таким образом, история противостоянии иосифлян и нестяжателей касается в первую очередь последователей святых Иосифа и Нила, а не самих преподобных. Этим объясняется и тот факт, что оба эти подвижника, с такими, казалось бы, разными воззрениями, были канонизированы Русской Церковью и до сих пор остаются любимыми покровителями православных христиан.
В XV – XVI веках в Русском государстве вся передовая мысль была неразрывно связана с церковью. В то время вопросы веры имели чрезвычайно большое значение. Форма исповедания и свобода совести подразумевали определённое поведение, идеологию и распространялись на быт и политику. Но нужно заметить, что в богатом многообразии передовой мысли немалое место занимали негативные мироощущения. Внедрение в жизнь таких учений вызвало отрицательный результат во многих странах.
Так во Франции, исповедующей католицизм, разразились альбигойские войны. Православная Болгария была разгромлена и подчинена Византии. В мусульманском мире исмаилитские и карматские движения спровоцировали массовые убийства, беззаконие и произвол. В Русское государство негативные мироощущения проникли в конце XV века в виде ереси «жидовствующих». Но связь этой ереси с иудаизмом была весьма сомнительной.
Лидеры русской церкви были умными и великолепно образованными людьми. Они прекрасно понимали ту опасность, которую представляла собой ересь для будущего страны. Но вот единства во мнениях и способах борьбы с еретиками у видных деятелей церкви не было. В данной ситуации на передний план вышли иосифляне и нестяжатели – представители церковных направлений. Именно между ними разразился спор о методах искоренения негативных еретических веяний, охвативших часть русского населения.
Нестяжатели – сторонники заволжского старца Нила Сорского (1433-1508), основателя скитского жительства на русской земле (канонизирован во второй половине XVII века). Его учеником и последователем был Вассиан Патрикеев (1470-1531). Эти люди, осуждая еретиков, отрицали возможность их насильственного умерщвления. Они говорили, что Бог желает не смерти грешника, а его раскаяния. Упорствующих в ереси следует изолировать и высылать за границу, а не довлеть над их совестью, угрожая смертью.
Иосифляне – сторонники Иосифа Волоцкого (1439-1515), видного церковного деятеля, канонизированного православной церковью в 1579 году. Эти люди являлись оппонентами нестяжателей. Осуждая ересь, они настаивали на крутых мерах по её искоренению, вплоть до сожжения на костре.
В спор между различными церковными направлениями была втянута и административная власть. В 1500 году великий князь московский Иван III тяжело заболел, и последние 5 лет его правления соправителем государя считался Василий Иванович – сын от второй жены Софьи Палеолог. Он попал под влияние Иосифа Волоцкого, и в 1504 году было вынесено совместное решение Ивана III, фактического правителя Василия Ивановича и собора епископов. Это решение обрекло еретиков на смерть.
По всей русской земле запылали костры. На них сожгли многих вольнодумцев, в число которых входили и крупные государственные деятели, поддерживающие ересь. Тех, кого не сожгли, посадили в тюрьму, где эти люди и умерли.
Однако разногласия между иосифлянами и нестяжателями касались не только борьбы с ересью . Сторонники разных церковных направлений по-разному относились к имуществу, принадлежащему церкви. Нестяжатели ратовали за то, чтобы передать всё церковное имущество в казну. Тем самым государство смогло бы оплатить службу дворянам и укрепить границы государства. Но взамен они требовали право свободно высказывать личное мнение в соответствии с совестью.
Иосифляне выступали против отказа от церковного имущества. Они выражали готовность поддержать Василия III Ивановича, но лишь при условии, что церкви будут оставлены все владения, а в их числе и богатые убранства храмов, и прекрасные библиотеки, и процветающие монастырские хозяйства.
В этот переломный момент определяющими оказались семейные обстоятельства великого московского князя и государя всея Руси. Тут нужно пояснить, что первой женой Василия III была Соломония Юрьевна Сабурова. Этот брак оказался неудачным, так как у пары не было детей. Данное обстоятельство стало причиной развода. И хотя Сабурова была категорически против, её сослали в монастырь, а Василий III женился на юной Елене Глинской (мать Ивана Грозного).
Род Глинских основал потомок Мамая, разбитого на Куликовом поле русскими дружинами. Этот потомок принял православие, стал князем Глинским и устроился на службу в Литву. Уже его потомок Василий Львович Глинский в 1508 году перебрался в Москву. Его дочь Елена Глинская и была замечена Василием III. Она вышла замуж за великого московского князя и родила ему двух сыновей. Правда, злые языки поговаривали, что истинным отцом этих детей был вовсе не государь всея Руси, а молодой и красивый воевода сторожевого полка князь Овчина-Телепнев-Оболенский.
Но мы сплетни слушать не будем, а продолжим изучение фактов. А они свидетельствуют о том, что в вопрос о разводе с Сабуровой вмешалась православная церковь. По всем христианским законам бросать жену без её вины нельзя. Эту точку зрения смело высказал Вассиан Патрикеев. Причём он не просто сказал, а резко осудил ничем не мотивированный развод великого московского князя. Тем самым лидер нестяжателей вызвал недовольство Василия III.
Однако государь всея Руси не стал усугублять ситуация. Он мудро промолчал, справедливо полагая, что со временем столь щепетильное и скандальное дело с незаконным разводом забудется. Но только закончился первый конфликт, как тут же последовал второй, который иосифляне и нестяжатели опять же восприняли по-разному.
Василий III пригласил в Москву из Чернигова независимых князей Шемячичей (потомков Дмитрия Шемяки). Великий московский князь дал этим людям охранную грамоту, но как только князья приехали, то тут же были вероломно арестованы и посажены в тюрьму. Поступок по всем человеческим меркам был явно подлым и коварным.
Об этом во всё услышание и заявил Вассиан Патрикеев. Он резко осудил великого князя, сказав, что тот нарушил честное слово и недостоин считаться христианином. Данное заявление не на шутку разгневало Василия III. Вассиана Патрикеева схватили и насильно увезли в иосифлянский монастырь, предписав ему строгое послушание. Через короткое время лидер нестяжателей там умер, а иосифляне победили.
В 1551 году последователи Иосифа Волоцкого заняли доминирующие позиции на Стоглавом соборе. Ими была отвергнута программа ограничения церковно-монастырских земель, которую выдвинул протопоп Сильвестр. В дальнейшем они выступили сторонниками учреждения опричнины.
Иосифляне стали официальными идеологами православной церкви и неразрывно связанной с нею светской власти. Именно они дали теологическое обоснование божественного происхождения власти монархов. Настаивали на изменении статуса Московской митрополии на статус патриархии. Мотивировалось это тем, что после падения Византийской империи единственным преемником и оплотом православия стало Русское государство. Статус патриархии Московская митрополия получила в 1589 году.
Александр Семашко
