Юстиниан I Великий. Император Юстиниан: властитель из низов
В 324 нашей эры Император Запада, Константин I , победил императоров Востока, Максенция и Лициния, в гражданских войнах Тетрархии.
Константин стал первым христианским императором Римской империи, но полное превращение Римской империи в христианство не было достигнуто при его жизни.
Во время правления Константина, христианство стало господствующей религией империи, но достичь единой христианской церкви Константину не удалось. Строительство города Константинополя, однако, было его абсолютной победой. В то время как другие древнегреческие и римские императоры построили много прекрасных городов,
Константинополь превысил их всех размером и великолепием. Вскоре стал столицей Византийской империи и ознаменовал начало новой эры.
Раскол Византийской империи
У историков сегодня есть проблема, решить, какие именно события или даты означают падение Римской империи. Самый распространенный взгляд таков: империя была разделена на две части, и уже не сумела достичь былой славы вновь.
Там много шло дискуссий на религиозные темы, что вероятно стало решающим фактором разделения Византийской империи от духа классического Рима.
Феодосий I был последним императором, правившим всей Римской империей. Он разделил империю пополам, отдавая Рим (Запад) своему сыну Гонория и Константинополь (Восток) другому своему сыну Аркадию.
Император Феодосий — примеры истории
Золотая эра Юстиниана I
Одним из самых широко известных вкладов Юстиниана I была реформа законов Византийской империи, известная как «Кодекс Юстиниана» . Во время его правления города Византийской империи процветали во многих отношениях. Он был мастерским строителем: запускал в эксплуатацию новые дороги, мосты, акведуки, бани и множество других общественных заведений.
Юстиниан получил власть и славу за возведение зданий и шедевров архитектуры. Одно из его самых известных зданий был собор Святой Софии — 538 год.
Собор оставался центром греческой православной церкви в течение ряда веков. Этот массивный собор стоит до сих пор в Стамбуле, и остается крупнейшим из самых впечатляющих церквей в мире.
Большинство историков согласны, что после присоединения к византийскому трону Ираклия в 610 г. н.э., Византийская империя стала существенно греческой, как по культуре, так и по духу.
Ираклий сделал греческий официальным языком империи, вскоре он стал самым распространенным языком Византийского населения. Византийская империя, имея свои истоки в Восточной Римской империи, в настоящее время превратилась во что-то новое, чем-то отличное от своего предшественника.
По разным историческим источникам, от 650 г. нашей эры, византийская армия боролась в стиле, который был ближе к стилю древних афинян и спартанцев, чем стилю римских легионов.
Юстиниан и Феодора, император и императрица исчезнувшей Византийской империи, были, пожалуй, самыми знаменитыми и интересными фигурами в длинной череде византийских правителей. Если с Юстинианом мог поспорить Константин Багрянородный, то Феодора, бесспорно, была самой выдающейся правительницей в византийской истории, вызывая восхищение одних и бурное негодование других.
Начнём с Юстиниана (483-565г. н.э.), с которого начался «Золотой век» Византии. Юстиниан Великий (годы правления 527-565 г. н.э.) происходил из бедных крестьян Иллирии (современной Македонии). Императором он стал благодаря своему дяде, тоже личности неординарной. Его дядя, будущий император Юстин (годы правления 518 -527), родился в 450 году. Чтобы избавится от беспросветной нужды, он в возрасте 20 лет с двумя братьями пешком отправился в Константинополь, не имея ничего, кроме козьего тулупа и сухарей. Благодаря своему большому росту братья поступили на военную службу в придворную стражу при дворе императора Льва.
Юстину везло. Служил он честно, участвовал в подавлении Исаврийского восстания, командовал войсками на ирано-византийской войне, и благодаря воинским талантам и крестьянской хитрости уже при императоре Анастасии сделал головокружительную карьеру - был поставлен во главе придворной стражи.
Императором он стал несколько неожиданно для себя. Когда умер император Анастасий, Амантий, скопец и высокопоставленный придворный, вознамерился сделать императором своего племянника Феокрита. Для этого он выдал Юстину значительную сумму денег, чтобы тот роздал её народу, дабы снискать его расположение к Феокриту. Хитрый Юстин деньги роздал, но от своего имени. На его стороне оказался сенат, недовольный политикой Амантия, и народ. Войско также высказалось за Юстина, и он благополучно занял трон, быстренько казнив и Амантия, и Феокрита.
Став императором почти в 68 лет, Юстин вернул в Константинополь популярного полководца Виталиана, которого очень опасался из-за его силы и влияния, объявил его начальником войска, назначил консулом, а когда Виталин пришёл во дворец, был тут же коварно убит. Теперь Юстин мог никого не опасаться, и занялся внутренней политикой, в основном, религиозной. Юстин стал решительно насаждать православие (в то время в столице была масса всевозможных религиозных сект и учений на любой вкус - полная демократия) и гонять всех, кто поддерживал прочие еретические учения, так как понимал, что единая церковь под управлением императора - залог прочной государственной власти, сами учения его не больно-то интересовали.
Юстин не особенно мудрствовал во внутренней и внешней политике, так как был чужд всякой учёности и даже не знал алфавита, не умел складно говорить и был несколько мужиковат. Все дела вершил некий квестор Прокл по своему усмотрению, а Юстин только подписывал по трафарету подаваемые ему документы. Вероятно из-за того, что сам был неграмотный, Юстин очень ценил образование и образованных людей, и дал Юстиниану прекрасное образование, его обучали самые выдающиеся учителя той эпохи.
Зато в личной жизни Юстин был образцом для своих подданных, хотя они это и не ценили. Всю жизнь, с молодости и почти до смерти, Юстин прожил с рабыней, женщиной по имени Луппикина, которую когда-то выкупил у хозяина как наложницу. Став императором, он остался верен ей, дал ей титул августы и сделал её императрицей под именем Евфимия. Она и на троне оставалась простой здравомыслящей православной женщиной, не лезла в политику и поддерживала своего супруга.
Своих детей у этой пары не было, но зато у Юстина было много племянников, детей его двух сестёр. Одна сестра родила своему мужу, имя которого до нас не дошло, несколько детей, одним из них был Герман, прославившийся в своё время как полководец. Вторая сестра была замужем за Савватием и имела от него сына Петра и дочь Вигиланцию. Петра Юстин вызвал из деревни, определил его в отряд схолариев, а потом и усыновил. При усыновлении молодой человек получил новое имя, образованное от имени приёмного отца, и стал зваться Юстинианом.
Около 525 года Византия пострадала от сильнейшего землетрясения, многие города почти полностью были разрушены, в том числе и Антиохия - один из крупнейших центров Востока. Юстин выделил немалые средства на их восстановление, как свои, так и государственные, больше он ничего не мог сделать для своих подданных, так как в начале апреля 525 года он тяжело заболел, ослабел умом и не мог уже управлять государством. Тогда молодой и энергичный Юстиниан начал полностью править империей. В 527 году Юстин назначил Юстиниана своим соправителем с титулом августа. Император Юстин умер 1 августа 527 года, власть наследовал его племянник Юстиниан.
Незадолго до смерти дяди 40-летний Юстиниан познакомился с прекрасной Феодорой, по уши в неё влюбился и спустя некоторое время с согласия дяди на ней женился. Брак этот вызвал большое волнение в тогдашнем светском обществе именно из-за неоднозначности личности Феодоры. Чем же не угодила будущая императрица своему народу? А тем, что была, пусть и раскаявшейся, но падшей женщиной.
Сложен и тернист был путь Феодоры к трону, но расскажем всё по порядку. Родилась она в 501 году на Кипре в семье простолюдина, оттуда семья перебралась в Константинополь, где отец Феодоры Акациус получил место сторожа при зверинце на ипподроме. В семье было три девочки, старшую сестру Феодоры звали Комита, младшую – Анастасия. Около 511 года Акациус умер, и семья осталась совершенно без средств. Вдова сошлась с помощником сторожа в надежде, что ему дадут должность умершего мужа, что со временем и произошло, а малолетние дочери начали выступать в цирке.
Красавица Комита стала танцовщицей, участвуя в пантомимах и живых картинах не совсем нравственного содержания, а Феодора носила табурет, на котором Комита отдыхала во время антрактов, а вечером прислуживала дома гостям Камиты, одновременно набираясь печального опыта. Затем Феодора начала выступать сама, она была ловкой акробаткой и остроумным и находчивым мимом и скоро завоевала большую популярность как участница непристойных пантомим.
В 15 лет Феодора стала настоящей красавицей. Она была небольшого роста, тонкая, изящная, грациозная, с огромными чёрными глазами, полными огня и страсти, и роскошной волной длинных чёрных волос, при этом остроумная и весёлая. Кто мог устоять перед такой женщиной, тем более, легко доступной? Некто Прокопий Кесарийский, современник Феодоры, в своей «Тайной истории» не уставал обличать её за позорные грехи молодости, говоря, что «чары её сделались всеобщим достоянием, и что бесчисленные любовные похождения её… превзошли…подвиги Мессалины», хотя, скорее всего, он слегка преувеличивал. Да и могло ли быть иначе в развращённом Константинополе, да ещё в такой сложной среде, в которой она воспитывалась, если это можно назвать воспитанием. Но это не главное, главное - что она осознавала порочность своей жизни и стремилась вырваться из этой среды.
Случай свел её с префектом какой-то провинции Эсеболом, который, потеряв голову от её красоты, увёз девушку к себе домой. Но он так увлекся её ласками, что забыл о своих обязанностях, из-за чего лишился должности и выгнал Феодору на улицу, так как не имел больше средств на её содержание. Она была вынуждена сама зарабатывать себе на жизнь, став бродячей актрисой и дешёвой куртизанкой, скитаясь по разным городам Востока.
Случай привел её в Александрию, которая в то время была оплотом христианской религиозности, где велись диспуты, споры и спасалось в пустыне много подвижников. Там Феодора познакомилась с монахом Севиром, любившим проповедовать падшим женщинам. Вероятно, проповеди Севира сильно подействовали на Феодору, полностью изменив её жизненную позицию. Так или иначе, но в Константинополь из Александрии возвратилась уже совсем другая Феодора.
Феодора поселилась в предместье у старухи-ворожеи, которая предсказала ей блестящую судьбу, но советовала Феодоре честным трудом искупить ошибки молодости. Феодора стала вести жизнь сдержанную и целомудренную, старалась приобрести знание и лоск, что ей вполне удалось благодаря природному уму, а на жизнь зарабатывала тем, что ткала холсты (вполне вероятно, что Севир дал ей кое-какие рекомендательные письма к своим друзьям в Константинополе для начала праведной жизни).
Византийская империя — название этого прославленного государства традиционно ассоциируется с греческой культурой, хотя возникло оно, как восточная часть Римской империи и первоначально ее официальным языком была латынь, а этнический состав был более, чем разнообразен — греки, италийцы, копты, сирийцы, персы, евреи, армяне, малоазийские народности. Все они называли свое государство Ромейским, то есть Римским, а себя — ромеями, римлянами.
Несмотря на то, что основателем Византии считается император Константин Великий, государство это начало формироваться через 60 лет после его смерти. Император Константин, прекративший гонения на христиан, положил основание христианской империи, а период ее становления растянулся почти на два века.
Именно Константин перенес столицу империи из Рима в древний город Византий, по названию которого много веков спустя империя стала называться Византийской. Собственно, в течение более, чем тысячи лет своего существования она носила название Восточной Римской империи, а в XV веке историки переименовали ее в Византийскую, чтобы отличать от первой Римской империи, прекратившей свое существование в 480 году. Так название «Византия» возникло и прочно закрепилось, как термин, обозначающий великое христианское государство, просуществовавшее с 395 по 1453 год.
Византия оказала огромное, фундаментальное влияние на формирование европейской культуры, на просвещение славянских народов. Невозможно забыть, что Православные традиции, какими мы их знаем сейчас, с красотой богослужений, великолепием храмов, гармонией песнопений — все это дар Византии. Но религиозным мироощущением византийская культура не ограничена, хотя вся пропитана христианским духом. Одной из ее ярких особенностей было преломление всего богатства знаний, накопленных человечеством в античные времена, через призму Христианства.
Кроме Теологической Школы в Константинополе действовали два Университета и Юридическая Школа. Из стен этих учебных заведений выходили видные философы, писатели, ученые, врачи, астрономы, географы. Значительныоткрытия и изобретения византийцев в разных прикладных сферах. Например, Лев Философ создал оптический телеграф, с помощью которого можно было обмениваться информацией и предупреждать об опасностях.
Из Византии вышли святые равноапостольные братья Кирилл и Мефодий, благодаря просветительской деятельности которых славянские народы обрели свой алфавит и письменность, получили переводы Священного Писания и богослужебных книг на родной язык. То есть вся славянская, в том числе — русская, культура с ее всемирно известными литературой и искусством, имеет византийские корни.
Попытки решить внутригосударственные проблемы посредством принятия новых законов и правовых норм развило Византийскую юриспруденцию, в основе которой лежало Римское право. Именно этот свод законов до сих пор является основным в большинстве Европейских государств.
Обогатив весь мир своим культурным наследием, достигнув небывалого расцвета, Византия пала, исчезнув, как государство, но оставшись в истории, как неповторимая и незабываемая цивилизация.
Золотой век Византии
Становление Восточной Римской империи началось еще в правление императора Константина Великого, который перенес столицу в маленький город Византий, назвав его «Новый Рим». Константинополем город звал простой народ, а официально он не носил этого названия.
Император Константин, устав от постоянных династийных войн за трон, которые велись в Риме, решил сделать столицу, подвластную только ему. Он выбрал Византий, стоящий на перекрестке важных торговых путей, проходивших из Черного в Средиземное море, который как всякий портовый город был богат, развит и независим. Константин Великий объявил христианство одной из разрешенных государственных религий, чем вписал себя в историю, как христианский император. Но интересен тот факт, что при жизни, собственно, христианином он не был. Император Константин, причисленный Церковью к лику святых, принял крещение только на смертном одре незадолго до кончины.
После смерти Константина Великого, в 337 году, в течение двухсот лет молодое государство было раздираемо войнами, смутами, ересями и расколами. Требовалась сильная рука, чтобы навести порядок и укрепить Византию. Таким сильным правителем оказался Юстиниан I, вступивший на трон в 527 году, но и целое десятилетие до этого он, фактически, стоял у власти, будучи ключевой фигурой при своем дяде императоре Юстине.
Проведя ряд победоносных войн, император Юстиниан увеличил территорию страны почти вдвое, он распространял христианскую веру, умело вел внешнюю и внутреннюю политику, принимая меры к борьбе с экономическим кризисом, возникшим вследствие тотальной коррупции.
Византийский историк Прокопий Кесарийский свидетельствует, что Юстиниан «приняв власть над государством, потрясаемом и доведенным до позорной слабости, увеличил его размеры и привел в блестящее состояние». Примечательно, что супруга императора Юстиниана Феодора, которую историки называют «самой замечательной женщиной византийской эпохи», была ему верным другом, помощником и советчиком, часто брала на себя трудные государственные дела.
Феодора происходила из семьи бедного циркового смотрителя и в юности, отличаясь яркой красотой, была куртизанкой. Раскаявшись в своей греховной жизни, она пережила духовное перерождение и начала проводить строгую подвижническую жизнь. Тогда-то с Феодорой познакомился молодой Юстиниан и, полюбив, вступил с ней в брак. Этот счастливый союз оказал большое влияние на Византийскую империю, начав ее Золотой век.
При Юстиниане и Феодоре Византия становится центром культуры, «палладиумом наук и искусств». Императорская чета строит монастыри и храмы, в том числе Константинопольский собор Святой Софии Премудрости Божией.
Храм Святой Софии до сих пор остается одним из самых величественных произведений зодчества на земле.Поражают сами его размеры: 77 метров в длину и почти 72 — в ширину, высота храма — чуть менее 56 метров, а диаметр купола — около 33 метров. Под куполом по всей окружности расположены сорок окон, проникая через которые солнечный свет как бы отделяет купол, и создается ощущение, что он стоит на солнечных лучах. В связи с этим существовало поверье, что купол Святой Софии на золотых цепях спускается с неба.
Даже превращенный в мечеть, храм Святой Софии поражает своей грандиозной мощью и красотой. «Здесь все приведено в такую дивную гармонию, торжественную, простую, великолепную», — писал русский художник Михаил Нестеров, посетивший Константинополь, или как его называли в России — Царьград — в 1893 году.
Возведение такого здания, уже не говоря о внутреннем убранстве, в оформлении которого использовались мрамор, слоновая кость, золото и драгоценные камни, имело очень высокую стоимость. Все доходы Византийской империи за пять лет строительства не покрыли стоимости Святой Софии.
При этом роль Церкви как таковой рассматривалась Юстинианом больше как инструмент укрепления империи, он вмешивался в церковные дела, назначал и смещал епископов. Таким образом, роль Церкви сводилась к обслуживанию государственных интересов, она теряла свой духовный авторитет среди людей, что вместо укрепления вело к ослаблению государства.
С одной стороны — в Византии процветала святость. Достаточно назвать просиявших на заре Византийской империи трех святителей Василия Великого, Григория Богослова, Иоанна Златоуста, а также Григория Никомидийского, Марка Эфесского, Иоанна Постника, Филарета Милостивого из сонма прославленных и не столь известных святых Византии, чтобы утверждать — духовная жизнь Византии не угасала и рождала святость. Но святость, как и во все времена, в Византийской империи тоже была явлением исключительным.
Нищета, духовное и культурное убожество большинства населения, утопавшего в грубом разврате и пошлости, проводившего время в праздности — в кабаках и цирках, чрезмерное богатство власть придержащих, утопавших в роскоши и в том же разврате, все это напоминало грубое язычество. В то же время и те, и другие именовали себя христианами, ходили в церковь и богословствовали. Как сказал русский философ Владимир Соловьев, «в Византии было больше богословов, чем христиан». Двуличие, ложь и святотатство, естественно, не могли привести ни к чему хорошему. Византию должна была постигнуть Божия кара.
Падения и взлеты
Преемникам императора Юстиниана I, умершего в 565 году, пришлось вести постоянные войны на Западе и Востоке, чтобы сохранить границы Византийской империи. Германцы, персы, славяне, арабы — это далеко неполный список тех, кто покушался на византийские земли.
К концу VII века Византия занимала около трети своих земель по сравнению с империей Юстиниана. Тем не менее,Константинополь не был сдан, народ за время испытаний стал более сплоченным и этнически определенным. Теперь большинство населения Византийской империи составляли греки, греческий язык стал государственным. Продолжало развиваться право, по-прежнему расцветали науки и искусства.
Лев Исавр, основатель исаврийской династии, который правил под именем Льва III, сделал государство богатым и могущественным. Однако, при нем возникла и развилась ересь иконоборчества, которую поддержал и сам император. Множество святых, жертвенно защищавших святые иконы, просияли в Византии в это время. Знаменитый гимнограф, философ и богослов Иоанн Дамаскин за защиту икон был наказан отсечением руки. Но сама Богородица явилась ему и вернула отсеченную кисть. Таким образом, в православной традиции появилась икона Богородицы Троеручица, на которой изображена и возвращенная Иоанну Дамаскину рука.
Иконопочитание ненадолго восстановилось в конце VIII века при Ирине, первой женщине-императрице. Но впоследствии вновь началось гонение на святые иконы, продолжавшееся до 843 года, когда догмат иконопочитания был окончательно утвержден при императрице Феодоре. Императрица Феодора, чьи мощи ныне почивают на греческом острове Керкира (Корфу), была супругой императора-иконоборца Феофила, но сама тайно чтила святые иконы. Заняв трон после смерти мужа, она покровительствовала созыву VII Вселенского Собора, восстановившего почитание икон. Впервые при Феодоре в храме Софии в Константинополе в первое воскресенье Великого поста был совершен чин Торжества Православия, который и сейчас ежегодно совершается во всех Православных Церквах.
В начале IX века, при продолжавшемся иконоборчестве, вновь начались сокрушительные войны — с арабами и болгарами, которые лишили империю многих земель и чуть не завоевали Константинополь. Но тогда беда миновала, византийцы отстояли свою столицу.
В 867 году к власти в Византии пришла македонская династия, при которой Золотой век империи продлился еще более, чем на полтора столетия. Императоры Василий I, Роман, Никифор Фока, Иоанн Цимисхий, Василий II вернули потерянные земли и расширили границы империи до Тигра и Евфрата.
Именно в период правления македонцев в Константинополь пришли послы князя Владимира, о чем Повесть временных лет рассказывает так: ««Пришли мы в Греческую землю, и ввели нас туда, где служат они Богу своему, и не знали — на небе или на земле мы: ибо нет на земле такого зрелища и красоты такой, и не знаем, как и рассказать об этом, — знаем мы только, что пребывает там Бог с людьми, и служба их лучше, чем во всех других странах». Сказали же бояре Владимиру князю: «Если бы плох был закон греческий, то не приняла бы его бабка твоя Ольга, а была она мудрейшей из всех людей». И спросил Владимир: «Где примем крещение?» Они же сказали: «Где тебе любо»». Так началась история нового могущественного христианского государства — России, которую впоследствии назовут приемницей Византии или Третьим Римом.
В 1019 году византийский император Василий II завоевал Болгарию. Одновременно он укрепил экономику и дал новый толчок развитию науки и культуры. В период его правления Византийская империя достигла большого расцвета. Известно, что Василий, получивший прозвище Болгаробойца за победы над болгарами, вел аскетическую жизнь. Он не был женат, история не сохранила сведений о каких-либо его любовных похождениях. Он не оставил потомства, и после его смерти началась ожесточенная борьба за трон. Правители, которые один за другим сменяли друг друга, не смогли достойно управлять огромной империей, началась феодальная раздробленность, центральная власть стремительно ослабевала.
В 1057 году, свергнув македонскую династию, на трон взошел Исаак Комнин, но и он не долго продержался во главе государства. Правители продолжали сменять один другого, не пренебрегая подлостями, предательствами, убийствами. Возрастала анархия, государство слабело.
Византийская империя была в критическом состоянии, когда в 1081 году к власти пришел Алексей Комнин. Молодой военачальник силой захватил Константинополь и императорский трон. Он успешно вел внешнюю и внутреннюю политику. На все ключевые государственные посты он назначил либо родственников, либо друзей. Таким образом,власть стала более централизованной, что способствовало укреплению империи.
Правление династии Комниных, которое историки назвали Комниновским возрождением, имело целью захват Рима и низложение Западной империи, существование которой уязвляло самолюбие византийских императоров. При сыне Алексия Комнина Иоанне и, особенно, при внуке Мануиле Константинополь стал центром европейской политики, с которым вынуждены были считаться все остальные государства.
Но после смерти Мануила оказалось, что кроме ненависти к Византии никто из соседей, готовых в любой момент напасть на нее, не питает никаких чувств. Глубокий внутренний кризис, вызванный большой бедностью населения, социальной несправедливостью, политикой ущемления собственного народа в угоду иноземным купцам, разразился восстанием и резней.
Менее чем через год после смерти Мануила Комнина, в столице вспыхнуло восстание, залившее город кровью. В 1087 году от Византии отделилась Болгария, а в 1090 — Сербия. Империя ослабела как никогда ранее, и в 1204 году Константинополь захватили крестоносцы, город был разграблен, многие памятники византийской культуры погибли безвозвратно. Под контролем византийцев оставались всего несколько областей — Никея, Трапезунд и Эпир. На всех остальных территориях грубо насаждался католицизм и истреблялась греческая культура.
Никейский император Михаил Палеолог, заключив несколько политических дружественных союзов, сумел собрать силы и вернуть Константинополь. 15 августа 1261 года, на праздник Успения Пресвятой Богородицы, он торжественно вошел в столицу и объявил о возрождении Византийской империи. Два десятилетия правления Михаила стали для государства годами относительного благоденствия, а самого этого императора историки называютпоследним значительным правителем Византии.
Внешнеполитическая обстановка оставалась неспокойной, и перед лицом постоянной опасности необходимо было укреплять империю изнутри, но эпоха правления династии Палеологов, наоборот, изобиловала смутами, внутренними конфликтами и восстаниями.
Закат и гибель империи
Постоянная борьба за трон, а главное — духовный кризис общества, именовавшего себя христианским и проводившего далекую от христианских идеалов жизнь, окончательно ослабили Византийскую империю.
Мусульмане-османы всего за двенадцать лет завоевали Бурсу, Никею, Никомедию и дошли до Босфора. Падение Галлиполи под натиском османов в 1354 году положил начало их завоеваниям во всей Европе.
Византийским императорам пришлось искать поддержку в Риме, их заискивание перед Западом дошло до того, что они отвергли Православие, подписав с католиками унию, что не только не послужило во благо государству, но только ослабило его, и духовно, и нравственно. Большинство населения не приняло католицизм, и внутренний кризис дошел до предела.
В течение последующих ста лет османы завладели почти всей территорией империи, и Византия теперь была крошечной провинцией на окраине Европы.
В 1453 году, 5 апреля турки подступили к Константинополю и начали его осаду, а уже 30 мая султан Мехмед II победоносно вошел в город. Так закончилось существование первой христианской, некогда могущественной, Византийской империи.
Удивительно, что не только расцвет, но и падение великой Византии, еще раз доказавшее, что земля и все дела на ней сгорят (2 Послание апостола Петра, 3, 10), продолжает учить человечество многому. Попытка построить на грешной земле общество «единства в свободе по закону Любви», как говорил русский философ Алексей Хомяков, до сих пор остается одним из благороднейших начинаний, вдохновивших многих великих людей — политиков, философов, поэтов, писателей, художников. Осуществим ли этот идеал в падшем мире? Скорее всего, нет. Но он продолжает жить в умах, как высокая идея, как вершина духовных устремлений человечества.
Византийская империя была преимущественно греко-говорящей восточной половиной Римской империи в период поздней античности и средневековья. Несмотря на то, что эта огромная империя существовала в течение более тысячи лет, породив богатые традиции в искусстве, литературе и науке и являясь буфером азиатского вторжения в Европу, сегодня далеко не все вспоминают о великом наследии Византии.
1. Греческие колонисты из Мегары
Византия была древнегреческим городом, основанным греческими колонистами из Мегары в 657 году до нашей эры. Город был восстановлен и вновь открыт в качестве новой столицы Византийской империи императором Константином I в 330 году н.э., а затем его переименовали в Константинополь в честь императора.
2. Наследие Греции и Рима
Многие люди игнорируют или не понимают тот факт, что большая часть классической литературы, которая выжила до наших дней, сохранилась благодаря Византийской империи. Большинство работ знаменитых философов, таких как Аристотель и Платон, а также исторические тексты Древних Греции и Рима, были спасены византийскими учеными, которые сохранили древние традиции литературы и обучения.
3. Сладости и десерты
Византийцы любили сладости и десерты больше, чем что-либо из еды. У них в обычном ежедневном обиходе были блюда, которые сегодня однозначно бы назвали десертами. К примеру, гроута была подслащенной пшеничной кашей на молоке, приправленной корицей с медом и изюмом. Также византийцы любили рисовый пудинг с медом и корицей. Сахарная роза, популярное средневековое кондитерское изделие, возможно, возникло именно в Византии.
4. Кондитум
В Византии были популярными ароматизированные вина, вариант римского «кондитума» (пряного вина). Особенно популярными были вина, ароматизированные анисом и розой, которые являются предками мастики, вермута, абсента и узо в современной Греции.
5. Морепродукты
Византийцы любили морепродукты, в частности, очень популярным блюдом, которое они называли «боттарга», была слегка подсоленная и высушенная икра кефали. К XII веку византийцы также начали употреблять в пищу обычную икру.
6. Баклажаны, лимоны, апельсины
Некоторые фрукты были в значительной степени неизвестны древнему европейскому миру. Однако, византийцы стали первыми, кто начал использовать баклажаны, лимоны и апельсины.
7. Император Юстиниан
Юстиниана принято считать считается императором, который сделал Византию мощной силой. Он вновь завоевал части развалившейся Западной империи в Африке, Италии и Испании и кодифицировал предыдущие римские законы в один документ. Он сделал Константинополь самым известным и богатым городом в мире, с более чем полумиллионным населением. Он также стал известен, как император, который построил собор Святой Софии, и как последний император, который использовал титул Цезаря.
8. Император Ираклий I
Во время правления императора Ираклия I (610 – 641 годы н.э.) была реорганизована военная и административная система империи, а официальным языком вместо латыни был признан греческий. Он также был одним из самых успешных византийских императоров и значительно расширил империю.
9. Император Василий II Болгаробоец
Самый длинный непрерывно правящим византийским монархом был Василий II Болгаробоец (976-1025). Самая запоминающаяся история, связанная с ним, заключается с завоеванием Василием Болгарии: он взял в плен 15 000 болгар и приказал их всех ослепить, а затем отпустил на свободу, выделив на каждые 100 человек по одному одноглазому поводырю.
10. Императрица Ирина Афинская
Императрица Ирина Афинская (797-802), одна из самых влиятельных женщин всех времен, явно не была образцом материнской любви. Для того чтобы обеспечить себе власть над троном, Ирина ослепила своего сына Константина VI (780-797), а затем на всю жизнь заточила его в комнате, в которой он родился. Ирина была первой гречанкой, которая управляла империей в одиночку. Что интересно, на ней хотел жениться Карл Великий, но Ирина отказала ему.
11. Маврикий Тиберий
Первым византийским императором, который потерял трон в результате насильственной революции был Маврикий Тиберий. Его строгость стоила ему короны и жизни. Он отказался позволить войскам, дислоцированным на границе, вернуться домой на зиму. Более того, он настаивал, что им не нужно отправлять усиленные зимние рационы, поскольку они могут прокормить сами себя. Армия, во главе с Фокой, восстала и захватила Константинополь.
12. Династия Палеологов
Самая долговременная Византийская династия, которая длилась почти двести лет, была также последней имперской династией. Династия Палеологов началась с Михаила VIII, который в 1259 году ослепил и заключил в тюрьму своего десятилетнего предшественника (Иоанна IV Ласкариса), и закончилась Константином XI, который мужественно погиб в бою, когда османы взяли Константинополь.
13. Восточная империя
В 476 г. Западная Римская империя пала, а Восточная империя превратилась в то, что сегодня известно, как Византия. Тем не менее, слово «византийский» появилось только в XIX веке, а сами жители этой империи называли себя «римлянами» с самого начала основания Византийской империи в 330 году н.э. и до ее падения под натиском османов в 1453 году.
14. Щит Запада
По мнению многих современных историков, византийская цивилизация очень важна, поскольку без нее не существовал бы современный западный мир. Византия во многих случаях сохраняла и защищала самые основы западной цивилизации от влияния ислама. Именно поэтому многие ученые часто относятся к Византии, как к «Щиту Запада».
15. «Греческий огонь»
Византийский флот был первым, кто начал использовать ужасающую жидкость в морских сражениях, которую они назвали «греческим огнем». Жидкость разбрызгивалась на вражеские корабли и войска через большие сифоны, установленные на носах византийских кораблей. Она воспламенялась при контакте с морской водой, и ее практически невозможно было потушить.
И в продолжение темы ещё : интриги, кастрация, рабы и другие шокирующие традиции.
По материалам: list25.com
Архангел Михаил и Мануил II Палеолог. XV век Palazzo Ducale, Urbino, Italy / Bridgeman Images / Fotodom1. Страны под названием Византия никогда не существовало
Если бы византийцы VI, X или XIV века услышали от нас, что они — византийцы, а их страна называется Византия, подавляющее большинство из них нас бы просто не поняли. А те, кто все же понял, решили бы, что мы хотим к ним подольститься, называя их жителями столицы, да еще и на устаревшем языке, который используют только ученые, старающиеся сделать свою речь как можно более изысканной.
Часть консульского диптиха Юстиниана. Константинополь, 521 год
Диптихи вручались консулам в честь их вступления в должность. The Metropolitan Museum of Art
Страны, которую ее жители называли бы Византия, никогда не было; слово «византийцы» никогда не было самоназванием жителей какого бы то ни было государства. Слово «византийцы» иногда использовалось для обозначения жителей Константинополя — по названию древнего города Византий (Βυζάντιον), который в 330 году был заново основан императором Константином под именем Константинополь. Назывались они так только в текстах, написанных на условном литературном языке, стилизованном под древнегреческий, на котором уже давно никто не говорил. Других византийцев никто не знал, да и эти существовали лишь в текстах, доступных узкому кругу образованной элиты, писавшей на этом архаизированном греческом языке и понимавшей его.
Самоназванием Восточной Римской империи начиная с III-IV веков (и после захвата Константинополя турками в 1453 году) было несколько устойчивых и всем понятных оборотов и слов: государство ромеев, или римлян, (βασιλεία τῶν Ρωμαίων ), Романи́я (Ρωμανία), Ромаи́да (Ρωμαΐς ).
Сами жители называли себя ромеями — римлянами (Ρωμαίοι ), ими правил римский император — василевс (Βασιλεύς τῶν Ρωμαίων ), а их столицей был Новый Рим (Νέα Ρώμη ) — именно так обычно назывался основанный Константином город.
Откуда же взялось слово «Византия» и вместе с ним представление о Визан-тийской империи как о государстве, возникшем после падения Римской империи на территории ее восточных провинций? Дело в том, что в XV веке вместе с государственностью Восточно-Римская империя (так Византию часто называют в современных исторических сочинениях, и это гораздо ближе к самосознанию самих византийцев), по сути, лишилась и голоса, слышимого за ее пределами: восточноримская традиция самоописания оказалась изолированной в пределах грекоязычных земель, принадлежавших Османской империи; важным теперь было только то, что о Византии думали и писали западноевропейские ученые.
Иероним Вольф. Гравюра Доминикуса Кустоса. 1580 год
Herzog Anton Ulrich-Museum Braunschweig
В западноевропейской традиции госу-дарство Византия было фактически создано Иеро-нимом Вольфом, немецким гуманистом и историком, в 1577 году издавшим «Корпус византийской истории» — небольшую антологию сочинений историков Восточной империи с латинским переводом. Именно с «Корпуса» понятие «византийский» вошло в западноевропейский научный оборот.
Сочинение Вольфа легло в основу другого собрания византийских историков, тоже называвшегося «Корпусом византийской истории», но гораздо более масштабного — он был издан в 37 томах при содействии короля Франции Людовика XIV. Наконец, венецианское переиздание второго «Корпуса» использовал английский историк XVIII века Эдуард Гиббон, когда писал свою «Историю падения и упадка Римской империи» — пожалуй, ни одна книга не оказала такого огромного и одновременно разрушительного влияния на создание и популяризацию современного образа Византии.
Ромеи с их исторической и культурной традицией были, таким образом, лишены не только своего голоса, но и права на самоназвание и самосознание.
2. Византийцы не знали, что они не римляне
Осень. Коптское панно. IV век
Whitworth Art Gallery, The University of Manchester, UK / Bridgeman Images / Fotodom
Для византийцев, которые сами называли себя ромеями-римлянами, история великой империи никогда не кончалась. Сама эта мысль показалась бы им абсурдной. Ромул и Рем, Нума, Август Октавиан, Константин I, Юстиниан, Фока, Михаил Великий Комнин — все они одинаковым образом с незапамятных времен стояли во главе римского народа.
До падения Константинополя (и даже после него) византийцы считали себя жителями Римской империи. Социальные институты, законы, государственность — все это сохранялось в Византии со времен первых римских императоров. Принятие христианства почти не повлияло на юридическое, экономическое и административное устройство Римской империи. Если истоки христианской церкви византийцы видели в Ветхом Завете, то начало собственной политической истории относили, как и древние римляне, к троянцу Энею — герою основополагающей для римской идентичности поэмы Вергилия.
Общественный порядок Римской империи и чувство принадлежности к великой римской patria сочетались в византийском мире с греческой наукой и письменной культурой: византийцы считали классическую древнегреческую литературу своей. Например, в XI веке монах и ученый Михаил Пселл всерьез рассуждает в одном трактате о том, кто пишет стихи лучше — афинский трагик Еврипид или византийский поэт VII века Георгий Писида, автор панегирика об аваро-славянской осаде Константинополя в 626 году и богословской поэмы «Шестоднев» о божественном сотворении мира. В этой поэме, переведенной впоследствии на славянский язык, Георгий парафразирует античных авторов Платона, Плутарха, Овидия и Плиния Старшего.
В то же время на уровне идеологии византийская культура часто противопоставляла себя классической античности. Христианские апологеты заметили, что вся греческая древность — поэзия, театр, спорт, скульптура — пронизана религиозными культами языческих божеств. Эллинские ценности (материальная и физическая красота, стремление к удовольствию, челове-ческие слава и почести, военные и атлетические победы, эротизм, рацио-нальное философское мышление) осуждались как недостойные христиан. Василий Великий в знаменитой беседе «К юношам о том, как пользоваться языческими сочинениями» видит главную опасность для христианской молодежи в привлекательном образе жизни, который предлагается читателю в эллинских сочинениях. Он советует отбирать в них для себя только истории, полезные в нравственном отношении. Парадокс в том, что Василий, как и многие другие Отцы Церкви, сам получил прекрасное эллинское образование и писал свои сочинения классическим литературным стилем, пользуясь приемами античного риторического искусства и языком, который к его времени уже вышел из употребления и звучал как архаичный.
На практике идеологическая несовместимость с эллинством не мешала византийцам бережно относиться к античному культурному наследию. Древние тексты не уничтожались, а копировались, при этом переписчики старались соблюдать точность, разве что могли в редких случаях выкинуть слишком откровенный эротический пассаж. Эллинская литература продолжала быть основой школьной программы в Византии. Образованный человек должен был читать и знать эпос Гомера, трагедии Еврипида, речи Демос-фена и использовать эллинский культурный код в собственных сочинениях, например называть арабов персами, а Русь — Гипербореей. Многие элементы античной культуры в Византии сохранились, правда изменившись до неузнаваемости и обретя новое религиозное содержание: например, риторика стала гомилетикой (наукой о церковной проповеди), философия — богословием, а античный любовный роман повлиял на агиографические жанры.
3. Византия родилась, когда Античность приняла христианство
Когда начинается Византия? Наверное, тогда, когда кончается история Римской империи — так мы привыкли думать. По большей части эта мысль кажется нам естественной благодаря огромному влиянию монументальной «Истории упадка и разрушения Римской империи» Эдуарда Гиббона.
Написанная в XVIII веке, эта книга до сих пор подсказывает как историкам, так и неспециалистам взгляд на период с III по VII век (который теперь все чаще называется поздней Античностью) как на время упадка былого величия Римской империи под воздействием двух основных факторов — нашествий германских племен и постоянно растущей социальной роли христианства, которое в IV веке стало доминирующей религией. Византия, существующая в массовом сознании прежде всего как христианская империя, рисуется в этой перспективе как естественный наследник того культурного упадка, который произошел в поздней Античности из-за массовой христианизации: средо-точием религиозного фанатизма и мракобесия, растянувшимся на целое тысячелетие застоем.
Амулет, защищающий от сглаза. Византия, V–VI века
На одной стороне изображен глаз, на который направлены стрелы и нападают лев, змея, скорпион и аист.
© The Walters Art MuseumАмулет из гематита. Византийский Египет, VI–VII века
Надписи определяют его как «женщина, которая страдала кровотечением» (Лк. 8:43–48). Считалось, что гематит помогает остановить кровотечение, и из него были очень популярны амулеты, связанные с женским здоровьем и менструальным циклом.
Таким образом, если смотреть на историю глазами Гиббона, поздняя Античность оборачивается трагическим и необратимым концом Античности. Но была ли она лишь временем разрушения прекрасной древности? Историческая наука уже более полувека уверена, что это не так.
В особенности упрощенным оказывается представление о якобы роковой роли христианизации в разрушении культуры Римской империи. Культура поздней Античности в реальности вряд ли была построена на противопоставлении «языческого» (римского) и «христианского» (византийского). То, как была устроена позднеантичная культура для ее создателей и пользователей, отличалось куда большей сложностью: христианам той эпохи показался бы странным сам вопрос о конфликте римского и религиозного. В IV веке римские христиане запросто могли поместить изображения языческих божеств, выполненных в античном стиле, на предметы обихода: например, на одном ларце , подаренном новобрачным, обнаженная Венера соседствует с благочестивым призывом «Секунд и Проекта, живите во Христе».
На территории будущей Византии происходило столь же беспроблемное для современников сплавление языческого и христианского в художественных приемах: в VI веке образы Христа и святых выполнялись в технике тради-ционного египетского погребального портрета, наиболее известный тип которого — так называемый фаюмский портрет Фаюмский портрет
— разновидность погребальных портретов, распространенных в эллинизированном Египте в Ι-III веках н. э. Изображение наносилось горячими красками на разогретый восковой слой.
. Христианская визуальность в поздней Античности вовсе не обязательно стремилась противопоставить себя языческой, римской традиции: очень часто она нарочито (а может быть, наоборот, естественно и непринужденно) придерживалась ее. Такой же сплав языческого и христианского виден и в литературе поздней Античности. Поэт Аратор в VI веке декламирует в римском соборе гекзаметрическую поэму о деяниях апостолов, написанную в стилистических традициях Вергилия. В христианизированном Египте середины V века (к этому времени здесь около полутора веков существуют разные формы монашества) поэт Нонн из города Панополь (современный Акмим) пишет переложение (парафразу) Евангелия от Иоанна языком Гомера, сохраняя не только метр и стиль, но и сознательно заимствуя целые словесные формулы и образные пласты из его эпоса Евангелие от Иоанна, 1:1-6 (синодальный перевод):
В начале было Слово, и Слово было у Бога, и Слово было Бог. Оно было в начале у Бога. Все чрез Него начало быть, и без Него ничто не начало быть, что начало быть. В Нем была жизнь, и жизнь была свет человеков. И свет во тьме светит, и тьма не объяла его. Был человек, посланный от Бога; имя ему Иоанн.
Нонн из Панополя. Парафраза Евангелия от Иоанна, песнь 1 (пер. Ю. А. Голубец, Д. А. Поспелова, А. В. Маркова):
Логос, Божие Чадо, Свет, рожденный от Света,
Неотделим от Отца Он на беспредельном престоле!
Боже небеснородный, Логос, ведь Ты праначально
Воссиял совокупно с Предвечным, Зиждителем мира,
О, Древнейший вселенной! Все чрез Него совершилось,
Что бездыханно и в духе! Вне Речи, деющей много,
Явлено ль, что пребывает? И в Нем существует извечно
Жизнь, что всему соприсуща, свет краткосущего люда… <…>
Во пчелопитающей чаще
Странник нагорный явился, насельник склонов пустынных,
Он — глашатай крещенья краеугольного, имя —
Божий муж, Иоанн, вожатый.
.
Портрет молодой девушки. II век © Google Cultural Institute
Погребальный портрет мужчины. III век © Google Cultural Institute
Христос Пантократор. Икона из монастыря Святой Екатерины. Синай, середина VI века Wikimedia Commons
Святой Петр. Икона из монастыря Святой Екатерины. Синай, VII век © campus.belmont.edu
Динамичные изменения, происходившие в разных пластах культуры Римской империи в поздней Античности, трудно напрямую связать с христианизацией, раз уж христиане того времени сами были такими охотниками до классических форм и в изобразительных искусствах, и в литературе (как и во многих других сферах жизни). Будущая Византия рождалась в эпоху, в которой взаимосвязи между религией, художественным языком, его аудиторией, а также социоло-гией исторических сдвигов были сложными и непрямыми. Они несли в себе потенциал той сложности и многоплановости, которая развертывалась позднее на протяжении веков византийской истории.
4. В Византии говорили на одном языке, а писали на другом
Языковая картина Византии парадоксальна. Империя, не просто претендо-вавшая на правопреемство по отношению к Римской и унаследовавшая ее институты, но и с точки зрения своей политической идеологии бывшая Римской империей, никогда не говорила на латыни. На ней разговаривали в западных провинциях и на Балканах, до VI века она оставалась официальным языком юриспруденции (последним законодательным сводом на латыни стал Кодекс Юстиниана, обнародованный в 529 году, — после него законы издавали уже на греческом), она обогатила греческий множеством заимствований (прежде всего в военной и административной сферах), ранневизантийский Константинополь привлекал карьерными возможностями латинских грамматиков. Но все же латынь не была настоящим языком даже ранней Византии. Пускай латиноязычные поэты Корипп и Присциан жили в Констан-тинополе, мы не встретим этих имен на страницах учебника истории визан-тийской литературы.
Мы не можем сказать, в какой именно момент римский император становится византийским: провести четкую границу не позволяет формальное тождество институтов. В поисках ответа на этот вопрос необходимо обращаться к нефор-мализуемым культурным различиям. Римская империя отличается от Визан-тийской тем, что в последней оказываются слиты римские институты, гре-ческая культура и христианство и осуществляется этот синтез на основе греческого языка. Поэтому одним из критериев, на которые мы могли бы опереться, становится язык: византийскому императору, в отличие от его римского коллеги, проще изъясняться на греческом, чем на латыни.
Но что такое этот греческий? Альтернатива, которую предлагают нам полки книжных магазинов и программы филологических факультетов, обманчива: мы можем найти в них либо древне-, либо новогреческий язык. Иной точки отсчета не предусмотрено. Из-за этого мы вынуждены исходить из того, что греческий язык Византии — это либо искаженный древнегреческий (почти диалоги Платона, но уже не совсем), либо протоновогреческий (почти перего-воры Ципраса с МВФ, но еще не вполне). История 24 столетий непрерывного развития языка спрямляется и упрощается: это либо неизбежный закат и деградация древнегреческого (так думали западноевропейские филологи-классики до утверждения византинистики как самостоятельной научной дисциплины), либо неминуемое прорастание новогреческого (так считали греческие ученые времен формирования греческой нации в XIX веке).
Действительно, византийский греческий трудноуловим. Его развитие нельзя рассматривать как череду поступательных, последовательных изменений, поскольку на каждый шаг вперед в языковом развитии приходился и шаг назад. Виной тому — отношение к языку самих византийцев. Социально престижной была языковая норма Гомера и классиков аттической прозы. Писать хорошо значило писать историю неотличимо от Ксенофонта или Фукидида (последний историк, решившийся ввести в свой текст староаттические элементы, казав-шиеся архаичными уже в классическую эпоху, — это свидетель падения Константинополя Лаоник Халкокондил), а эпос — неотличимо от Гомера. От образованных византийцев на протяжении всей истории империи требо-валось в буквальном смысле говорить на одном (изменившемся), а писать на другом (застывшем в классической неизменности) языке. Раздвоенность языкового сознания — важнейшая черта византийской культуры.
Остракон с фрагментом «Илиады» на коптском языке. Византийский Египет, 580–640 годы
Остраконы - черепки глиняных сосудов - использовали для записи библейских стихов, юридических документов, счетов, школьных заданий и молитв, когда папирус был недоступен или слишком дорог.
© The Metropolitan Museum of ArtОстракон с тропарем Богородице на коптском языке. Византийский Египет, 580–640 годы © The Metropolitan Museum of Art
Усугубляло ситуацию и то, что еще со времен классической древности за определенными жанрами были закреплены определенные диалектные особенности: эпические поэмы писали на языке Гомера, а медицинские трактаты составляли на ионийском диалекте в подражание Гиппократу. Сходную картину мы видим и в Византии. В древнегреческом языке гласные делились на долгие и краткие, и их упорядоченное чередование составляло основу древнегреческих стихотворных метров. В эллинистическую эпоху противопоставление гласных по долготе ушло из греческого языка, но тем не менее и через тысячу лет героические поэмы и эпитафии писались так, как будто фонетическая система осталась неизменной со времен Гомера. Различия пронизывали и другие языковые уровни: нужно было строить фразу, как Гомер, подбирать слова, как у Гомера, и склонять и спрягать их в соответствии с парадигмой, отмершей в живой речи тысячелетия назад.
Однако писать с античной живостью и простотой удавалось не всем; нередко в попытке достичь аттического идеала византийские авторы теряли чувство меры, стремясь писать правильнее своих кумиров. Так, мы знаем, что датель-ный падеж, существовавший в древнегреческом, в новогреческом почти полностью исчез. Логично было бы предположить, что с каждым веком в литературе он будет встречаться все реже и реже, пока постепенно не исчезнет вовсе. Однако недавние исследования показали, что в византий-ской высокой словесности дательный падеж используется куда чаще, чем в литературе классической древности. Но именно это увеличение частоты и говорит о расшатывании нормы! Навязчивость в использовании той или иной формы скажет о вашем неумении ее правильно применять не меньше, чем ее полное отсутствие в вашей речи.
В то же время живая языковая стихия брала свое. О том, как менялся разговорный язык, мы узнаем благодаря ошибкам переписчиков рукописей, нелитературным надписям и так называемой народноязычной литературе. Термин «народноязычный» неслучаен: он гораздо лучше описывает интересующее нас явление, чем более привычный «народный», поскольку нередко элементы простой городской разговорной речи использовались в памятниках, созданных в кругах константинопольской элиты. Настоящей литературной модой это стало в XII веке, когда одни и те же авторы могли работать в нескольких регистрах, сегодня предлагая читателю изысканную прозу, почти неотличимую от аттической, а завтра — едва ли не площадные стишки.
Диглоссия, или двуязычие, породила и еще один типично византийский феномен — метафразирование, то есть переложение, пересказ пополам с переводом, изложение содержания источника новыми словами с понижением или повышением стилистического регистра. Причем сдвиг мог идти как по линии усложнения (вычурный синтаксис, изысканные фигуры речи, античные аллюзии и цитаты), так и по линии упрощения языка. Ни одно произведение не считалось неприкосновенным, даже язык священных текстов в Византии не имел статуса сакрального: Евангелие можно было переписать в ином стилистическом ключе (как, например, сделал уже упоминавшийся Нонн Панополитанский) — и это не обрушивало анафемы на голову автора. Нужно было дождаться 1901 года, когда перевод Евангелий на разговорный новогреческий (по сути, та же метафраза) вывел противников и защитников языкового обновления на улицы и привел к десяткам жертв. В этом смысле возмущенные толпы, защищавшие «язык предков» и требовавшие расправы над переводчиком Александросом Паллисом, были куда дальше от визан-тийской культуры не только чем им бы хотелось, но и чем сам Паллис.
5. В Византии были иконоборцы — и это страшная загадка
Иконоборцы Иоанн Грамматик и епископ Антоний Силейский. Хлудовская псалтырь. Византия, ориентировочно 850 год
Миниатюра к псалму 68, стих 2: «И дали мне в пищу желчь, и в жажде моей напоили меня уксусом». Действия иконоборцев, замазывающих известью икону Христа, сопоставляются с распятием на Голгофе. Воин справа подносит Христу губку с уксусом. У подножия горы — Иоанн Грамматик и епископ Антоний Силейский. rijksmuseumamsterdam.blogspot.ru
Иконоборчество — самый известный для широкой аудитории и самый зага-дочный даже для специалистов период истории Византии. О глубине следа, который он оставил в культурной памяти Европы, говорит возможность, к примеру, в английском языке использовать слово iconoclast («иконоборец») вне исторического контекста, во вневременном значении «бунтарь, ниспровергатель устоев».
Событийная канва такова. К рубежу VII и VIII веков теория поклонения религиозным изображениям безнадежно отставала от практики. Арабские завоевания середины VII века привели империю к глубокому культурному кризису, а тот, в свою очередь, породил рост апокалиптических настроений, умножение суеверий и всплеск неупорядоченных форм иконопочитания, подчас неотличимых от магических практик. Согласно сборникам чудес святых, выпитый воск из растопленной печати с ликом святого Артемия исцелял от грыжи, а святые Косма и Дамиан излечили страждущую, повелев ей выпить, смешав с водой, штукатурку с фрески с их изображением.
Такое почитание икон, не получившее философского и богословского обоснования, вызывало отторжение у части клириков, видевших в нем признаки язычества. Император Лев III Исавр (717-741), оказавшись в сложной политической ситуации, использовал это недовольство для создания новой консолидирующей идеологии. Первые иконоборческие шаги относятся к 726-730 годам , но как богословское обоснование иконоборческого догмата, так и полноценные репрессии в отношении инакомыслящих пришлись на время правления самого одиозного византийского императора — Константина V Копронима (Гноеименитого) (741-775).
Претендовавший на статус вселенского, иконоборческий собор 754 года перевел спор на новый уровень: отныне речь шла не о борьбе с суевериями и исполнении ветхозаветного запрета «Не сотвори себе кумира», а об ипостаси Христа. Может ли Он считаться изобразимым, если Его божественная природа «неописуема»? «Христологическая дилемма» была такова: иконопочитатели повинны либо в том, что запечатлевают на иконах только плоть Христа без Его божества (несторианство), либо в том, что ограничивают божество Христа через описание Его изображаемой плоти (монофизитство).
Однако уже в 787 году императрица Ирина провела в Никее новый собор, участники которого сформулировали в качестве ответа на догмат иконо-борчества догмат иконопочитания, тем самым предложив полноценное богословское основание для ранее не упорядоченных практик. Интеллек-туальным прорывом стало, во-первых, разделение «служебного» и «отно-сительного» поклонения: первое может воздаваться только Богу, в то время как при втором «честь, воздаваемая образу, восходит к первообразу» (слова Василия Великого, ставшие настоящим девизом иконопочитателей). Во‑вторых, была предложена теория омонимии, то есть единоименности, снимавшая проблему портретного сходства изображения и изображаемого: икона Христа признавалась таковой не благодаря сходству черт, а благодаря написанию имени — акту называния.
Патриарх Никифор. Миниатюра из Псалтыри Феодора Кесарийского. 1066 год
British Library Board. All Rights Reserved / Bridgeman Images / Fotodom
В 815 году император Лев V Армянин вновь обратился к иконоборческой политике, рассчитывая таким образом выстроить линию преемственности по отношению к Константину V, самому успешному и самому любимому в войсках правителю за последний век. На так называемое второе иконо-борчество приходится как новый виток репрессий, так и новый взлет богословской мысли. Завершается иконоборческая эра в 843 году, когда иконоборчество окончательно осуждается как ересь. Но его призрак пресле-довал византийцев вплоть до 1453 года: на протяжении веков участники любых церковных споров, используя самую изощренную риторику, уличали друг друга в скрытом иконоборчестве, и это обвинение было серьезней обвинения в любой другой ереси.
Казалось бы, все достаточно просто и понятно. Но как только мы пытаемся как-то уточнить эту общую схему, наши построения оказываются весьма зыбкими.
Основная сложность — состояние источников. Тексты, благодаря которым мы знаем о первом иконоборчестве, написаны значительно позже, причем иконопочитателями. В 40-е годы IX века была осуществлена полноценная программа по написанию истории иконоборчества с иконопочитательских позиций. В результате история спора была полностью искажена: сочинения иконоборцев доступны только в тенденциозных выборках, а текстологический анализ показывает, что произведения иконопочитателей, казалось бы создан-ные для опровержения учения Константина V, не могли быть написаны раньше самого конца VIII века. Задачей авторов-иконопочитателей было вывернуть описанную нами историю наизнанку, создать иллюзию традиции: показать, что почитание икон (причем не стихийное, а осмысленное!) присутствовало в церкви с апостольских времен, а иконоборчество — всего лишь нововведение (слово καινοτομία — «нововведение» на греческом — самое ненавистное слово для любого византийца), причем сознательно антихристианское. Иконоборцы представали не борцами за очищение христианства от язычества, а «христиа-нообвинителями» — это слово стало обозначать именно и исключительно иконоборцев. Сторонами в иконоборческом споре оказывались не христиане, по-разному интерпретирующие одно и то же учение, а христиане и некая враждебная им внешняя сила.
Арсенал полемических приемов, которые использовались в этих текстах для очернения противника, был очень велик. Создавались легенды о ненависти иконоборцев к образованию, например о сожжении Львом III в действи-тель-ности никогда не существовавшего университета в Константинополе, а Константину V приписывали участие в языческих обрядах и человеческих жертвоприношениях, ненависть к Богородице и сомнения в божественной природе Христа. Если подобные мифы кажутся простыми и были давно развенчаны, то другие остаются в центре научных дискуссий по сей день. Например, лишь совсем недавно удалось установить, что жестокая расправа, учиненная над прославленным в лике мучеников Стефаном Новым в 766 году, связана не столько с его бескомпромиссной иконопочитательской позицией, как заявляет житие, сколько с его близостью к заговору политических противников Константина V. Не прекращаются споры и о ключевых вопросах: какова роль исламского влияния в генезисе иконоборчества? каким было истинное отношение иконоборцев к культу святых и их мощам?
Даже язык, которым мы говорим об иконоборчестве, — это язык победителей. Слово «иконоборец» не самоназвание, а оскорбительный полемический ярлык, который изобрели и внедрили их оппоненты. Ни один «иконоборец» никогда не согласился бы с таким именем, просто потому что греческое слово εἰκών имеет гораздо больше значений, чем русское «икона». Это любой образ, в том числе нематериальный, а значит, назвать кого-то иконоборцем — это заявить, что он борется и с идеей Бога-Сына как образа Бога-Отца, и человека как образа Бога, и событий Ветхого Завета как прообразов событий Нового и т. п. Тем более что сами иконоборцы утверждали, что они-то защищают истинный образ Христа — евхаристические дары, меж тем как то, что их противники зовут образом, на самом деле таковым не является, а есть всего лишь изображение.
Победи в итоге их учение, именно оно бы сейчас называлось православным, а учение их противников мы бы презрительно называли иконопоклонством и говорили бы не об иконоборческом, а об иконопоклонническом периоде в Византии. Впрочем, сложись это так, иной была бы вся дальнейшая история и визуальная эстетика Восточного христианства.
6. На Западе никогда не любили Византию
Хотя торговля, религиозные и дипломатические контакты между Византией и государствами Западной Европы продолжались на протяжении всего Средневековья, трудно говорить о настоящем сотрудничестве или взаимо-понимании между ними. В конце V века Западная Римская империя рассы-палась на варварские государства и традиция «римскости» прервалась на Западе, но сохранилась на Востоке. Уже через несколько веков новые западные династии Германии захотели восстановить преемственность своей власти с Римской империей и для этого заключали династические браки с византийскими принцессами. Двор Карла Великого соревновался с Византией — это видно в архитектуре и в искусстве. Однако имперские претензии Карла скорее усиливали непонимание между Востоком и Западом: культура Каролингского возрождения хотела видеть себя единственной законной наследницей Рима.
Крестоносцы атакуют Константинополь. Миниатюра из хроники «Завоевание Константинополя» Жоффруа де Виллардуэна. Ориентировочно 1330 год
Виллардуэн являлся одним из руководителей похода. Bibliothèque nationale de France
К X веку пути из Константинополя в Северную Италию по суше через Балканы и вдоль Дуная были перекрыты варварскими племенами. Остался лишь путь по морю, что сократило возможности сообщения и затруднило культурный обмен. Разделение на Восток и Запад стало физической реальностью. Идеологический разрыв между Западом и Востоком, подпитываемый на протяжении Средневековья богословскими спорами, усугубился во время Крестовых походов. Организатор Четвертого крестового похода, который закончился взятием Константинополя в 1204 году, папа римский Иннокен-тий III открыто заявил о главенстве Римской церкви над всеми остальными, ссылаясь на божественное установление.
В итоге получилось, что византийцы и жители Европы мало знали друг о друге, но были настроены по отношению друг к другу недружелюбно. В XIV веке на Западе критиковали развращенность византийского духовенства и объясняли ею успехи ислама. Например, Данте считал, что султан Саладин мог бы обратиться в христианство (и даже поместил его в своей «Божественной комедии» в лимбе — особом месте для добродетельных нехристиан), но не сделал этого по причине непривлекательности византийского христианства. В западных странах ко времени Данте почти никто не знал греческий язык. В то же время византийские интеллектуалы учили латынь только для того, чтобы переводить Фому Аквинского, и ничего не слышали про Данте. Ситуация изменилась в XV веке после турецкого нашествия и падения Константинополя, когда византийская культура стала проникать в Европу вместе с византийскими учеными, бежавшими от турок. Греки привезли с собой много рукописей античных произведений, и гуманисты получили возможность изучать греческую античность по оригиналам, а не по римской литературе и немногим латинским переводам, известным на Западе.
Но ученых и интеллектуалов эпохи Возрождения интересовала классическая древность, а не то общество, которое ее сохранило. Кроме того, на Запад бежали в основном интеллектуалы, отрицательно настроенные по отношению к идеям монашества и православного богословия того времени и симпатизи-ровавшие Римской церкви; их оппоненты, сторонники Григория Паламы, наоборот, считали, что лучше попытаться договориться с турками, чем искать помощи у папы. Поэтому византийская цивилизация продолжала восприни-маться в негативном свете. Если древние греки и римляне были «своими», то образ Византии закрепился в европейской культуре как восточный и экзотический, иногда притягательный, но чаще враждебный и чуждый европейским идеалам разума и прогресса.
Век Европейского просвещения и вовсе заклеймил Византию. Француз-ские просветители Монтескьё и Вольтер ассоциировали ее с деспотизмом, роскошью, пышными церемониями, суевериями, нравственным разложением, цивилизационным упадком и культурным бесплодием. По мнению Вольтера, история Византии — это «недостойный сборник высокопарных фраз и описа-ний чудес», который позорит человеческий разум. Монтескьё видит главную причину падения Константинополя в пагубном и всепроникающем влиянии религии на общество и власть. Особенно агрессивно он отзывается о визан-тийском монашестве и духовенстве, о почитании икон, а также о богословской полемике:
«Греки — великие говоруны, великие спорщики, софисты по природе — постоянно вступали в религиозные споры. Так как монахи пользовались большим влиянием при дворе, слабевшем по мере того, как он развра-щался, то получилось, что монахи и двор взаимно развращали друг друга и что зло заразило обоих. В результате все внимание императоров было поглощено тем, чтобы то успокаивать, то возбуждать бого-слов-ские споры, относительно которых замечено, что они становились тем горячее, чем незначительнее была причина, вызвавшая их».
Так Византия стала частью образа варварского темного Востока, который парадоксальным образом включал в себя также главных врагов Византийской империи — мусульман. В ориенталистской модели Византия противопостав-лялась либеральному и рациональному европейскому обществу, построенному на идеалах Древней Греции и Рима. Эта модель лежит, например, в основе описаний византийского двора в драме «Искушение святого Антония» Гюстава Флобера:
«Царь рукавом отирает с лица ароматы. Он ест из священных сосудов, потом разбивает их; и мысленно он пересчитывает свои корабли, свои войска, свои народы. Сейчас из прихоти он возьмет и сожжет свой дворец со всеми гостями. Он думает восстановить Вавилонскую башню и свергнуть с престола Всевышнего. Антоний читает издали на его челе все его мысли. Они овладевают им, и он становится Навуходоносором».
Мифологический взгляд на Византию до сих пор не до конца преодолен в исторической науке. Конечно, ни о каком нравственном примере византийской истории для воспитания юношества и речи быть не могло. Школьные программы строились на образцах классической древности Греции и Рима, а византийская культура из них была исключена. В России наука и образование следовали западным образцам. В XIX веке спор о роли Византии для русской истории вспыхнул между западниками и славянофилами. Петр Чаадаев, следуя традиции европейского просвещения, горько сетовал о византийском наследии Руси:
«По воле роковой судьбы мы обратились за нравственным учением, которое должно было нас воспитать, к растленной Византии, к предмету глубокого презрения этих народов».
Идеолог византинизма Константин Леонтьев Константин Леонтьев (1831-1891) — дипломат, писатель, философ. В 1875 году вышла его работа «Византизм и славянство», в которой он утверждал, что «византизм» — это цивилизация или культура, «общая идея» которой слагается из нескольких состав-ляющих: самодержавия, христианства (отличного от западного, «от ересей и расколов»), разочарования во всем земном, отсутствия «крайне преувеличенного понятия о земной личности человеческой», отвержения надежды на всеобщее благо-денствие народов, совокупности некоторых эстетических представлений и так далее. Поскольку всеславизм вообще не является цивилизацией или культурой, а европейская цивилизация подходит к своему концу, России — унаследовавшей у Византии почти все — необходим для расцвета именно византизм. указывал на стереотипное представление о Византии, сложившееся из-за школьного обучения и несамостоятельности российской науки:
«Византия представляется чем-то сухим, скучным, поповским, и не только скучным, но даже чем-то жалким и подлым».
7. В 1453 году Константинополь пал — но Византия не умерла
Султан Мехмед II Завоеватель. Миниатюра из собрания дворца Топкапы. Стамбул, конец XV века
Wikimedia Commons
В 1935 году вышла книга румынского историка Николае Йорги «Византия после Византии» — и ее название утвердилось как обозначение жизни византийской культуры после падения империи в 1453 году. Византийская жизнь и инсти-туты не исчезли в одночасье. Они сохранялись благодаря византийским эмигрантам, бежавшим в Западную Европу, в самом Константинополе, даже оказавшемся под властью турок, а также в странах «византийского содружества», как британский историк Дмитрий Оболенский назвал восточноевропейские средневековые культуры, испытавшие прямое влияние Византии, — Чехию, Венгрию, Румынию, Болгарию, Сербию, Русь. Участники этого сверхнационального единства сохранили наследие Византии в религии, нормах римского права, стандартах литературы и искусства.
В последние сто лет существования империи два фактора — культурное возрождение Палеологов и паламитские споры — способствовали, с одной стороны, обновлению связей между православными народами и Византией, а с другой — новому всплеску распространения византийской культуры, в первую очередь через литургические тексты и монашескую литературу. В XIV веке византийские идеи, тексты и даже их авторы попадали в славян-ский мир через город Тырново, столицу Болгарской империи; в частности, количество византийских сочинений, доступных на Руси, удвоилось благодаря болгар-ским переводам.
Кроме того, Османская империя официально признала константинополь-ского патриарха: в качестве главы православного миллета (или общины) он продолжал управлять церковью, в юрисдикции которой остались и Русь, и православные балканские народы. Наконец, правители дунайских княжеств Валахии и Молдавии, даже став подданными султана, сохранили христианскую государственность и считали себя культурно-политическими наследниками Византийской империи. Они продолжали традиции церемониала царского двора, греческой образованности и богословия и поддерживали константинопольскую греческую элиту, фанариотов Фанариоты — буквально «жители Фанара», квартала Константинополя, в котором находилась резиденция греческого патриарха. Греческую элиту Османской империи называли фанариотами, потому что они жили по преимуществу в этом квартале. .
Греческое восстание 1821 года. Иллюстрация из книги «A History of All Nations from the Earliest Times» Джона Генри Райта. 1905 год
The Internet Archive
Йорга считает, что Византия после Византии умерла во время неудачного восстания против турок 1821 года, которое организовал фанариот Александр Ипсиланти. На одной стороне знамени Ипсиланти были надпись «Сим победиши» и изображение императора Константина Великого, с именем которого связано начало византийской истории, а на другой — феникс, возрождающийся из пламени, символ возрождения Византийской империи. Восстание было разгромлено, константинопольского патриарха казнили, а идеология Византийской империи после этого растворилась в греческом национализме.
